ПРИТЧИ

[Levis]

Нарядно...

[Ириния]

Однажды поросёнок решил перейти на другой берег реки, так как увидел там огромную компостную кучу, которая уже давно была предметом его мечтаний. Подойдя к реке, он засомневался, сможет ли он перейти её вброд.
— Интересно, глубока ли река? — произнёс он вслух.
— Нет, не глубока, — ответил крот, который услышал его вопрос и понял, что хочет сделать поросёнок.
— Ты уверен? — уточнил поросёнок.
— Конечно!
Ободрённый поросёнок побежал в воду и чуть не утонул, потому что дно у берега резко уходило вниз. Еле выбравшись из воды, он в гневе набросился на крота.
— Странно, — сказал крот, — уткам всегда вода была только по грудь.

[частичка Абсолюта]

плэйкаст-притча

Явления Бога

[Ириния]

В середине 20-х годов молодой еврей пришёл к известному нью-йоркскому раввину и заявил, что хочет изучить Талмуд.
— Ты знаешь арамейский? — спросил раввин.
— Нет.
— А иврит?
— Нет.
— А Тору в детстве учил?
— Нет, ребе. Но вы не волнуйтесь. Я закончил философский факультет Беркли и только что защитил диссертацию по логике в философии Сократа. А теперь, чтобы восполнить белые пятна в моих познаниях, я хочу немного поучить Талмуд.
— Ты не готов учить Талмуд, — сказал раввин. — Это глубочайшая книга из всех, написанных людьми. Но раз ты настаиваешь, я устрою тебе тест на логику: справишься — буду с тобой заниматься.
Молодой человек согласился, и раввин продолжил.
— Два человека спускаются по дымоходу. Один вылезает с чистым лицом, другой — с грязным. Кто из них пойдёт умываться?
У молодого философа глаза на лоб полезли.
— Это тест на логику?!
Раввин кивнул.
— Ну, конечно, тот, у кого грязное лицо!
— Неправильно. Подумай логически: тот, у кого грязное лицо, посмотрит на того, у кого лицо чистое, и решит, что его лицо тоже чистое. А тот, у кого лицо чистое, посмотрит на того, у кого лицо грязное, решит, что сам тоже испачкался, и пойдёт умываться.
— Хитро придумано! — восхитился гость. — А ну-ка, ребе, дайте мне ещё один тест!
— Хорошо, юноша. Два человека спускаются по дымоходу. Один вылезает с чистым лицом, другой — с грязным. Кто из них пойдёт умываться?
— Но мы уже выяснили — тот, у кого лицо чистое!
— Неправильно. Оба пойдут умываться. Подумай логически: тот, у кого чистое лицо, посмотрит на того, у кого лицо грязное, и решит, что его лицо тоже грязное. А тот, у кого лицо грязное, увидит, что второй пошёл умываться, поймёт, что у него грязное лицо, и тоже пойдёт умываться.
— Я об этом не подумал! Поразительно — я допустил логическую ошибку! Ребе, давайте ещё один тест!
— Ладно. Два человека спускаются по дымоходу. Один вылезает с чистым лицом, другой — с грязным. Кто из них пойдёт умываться?
— Ну… Оба пойдут умываться.
— Неправильно. Умываться не пойдёт ни один из них. Подумай логически: тот, у кого лицо грязное, посмотрит на того, у кого лицо чистое, и не пойдёт умываться. А тот, у кого лицо чистое, увидит, что тот, у кого лицо грязное, не идёт умываться, поймёт, что его лицо чистое, и тоже не пойдёт умываться.
Молодой человек пришёл в отчаяние.
— Ну поверьте, я смогу учить Талмуд! Спросите что-нибудь другое!
— Ладно. Два человека спускаются по дымоходу…
— О Господи! Ни один из них не пойдёт умываться!!!
— Неправильно. Теперь ты убедился, что знания логики Сократа недостаточно, чтобы учить Талмуд? Скажи мне, как может быть такое, чтобы два человека спускались по одной и той же трубе, и один из них испачкал лицо, а другой — нет?! Неужели ты не понимаешь? Весь этот вопрос — бессмыслица, и если ты потратишь жизнь, отвечая на бессмысленные вопросы, то все твои ответы тоже будут лишены смысла!

[Ириния]

Твоя Hовая Эpа
Вовсе не нова
И не пpодлится долго.
Ты качаешься на маятнике
Часов, заведенных,
Чтобы идти вечность.
Твое отчаяние
Сегодня пpевpатилось в надеждy.
Hо завтpа
Hадежда снова обpатится в отчаяние.
Оковы гнета,
Разоpванные тобой здесь,
Бyдyт воссозданы
В дpyгом месте.
Смиpенные
Унаследyют землю.
Затем yмные
Снова забеpyт ее y них.
Камеpа пыток
Опyстеет
И наполнится снова.
Болезнь бyдет
Побеждена.
И вместо нее
Появится новая.
Это кажется тебе
Мpачным видением.

Hо Рам Цзы знает...
Hадежда на лyчшее бyдyщее
Деpжит тебя в цепях сегодня.

Рам Цзы "Нет Пути"

[Анни]

Когда прочитала притчу про логику Сократа, сразу стало ясным то, что крутилось все последнее время, на форуме это наглядно видно. Люди спорят, со всех сторон рассматривают какой-то вопрос, приводят уйму доводов, и каждый довод верен, и каждая грань присутствует, но таким методом можно всю жизнь прожить, а потом в конце оглянутся, ЖИЗНЬ потрачена на бессмысленные вопросы и ответы.

[Levis]

бессмысленные вопросы и ответы.

Бессмысленными они становятся если ими не пользоваться, не жить...

[Ириния]

Бог слепил человека из глины, и остался у него неиспользованный кусок.
- Что еще слепить тебе? - спросил Бог.
- Слепи мне счастье, - попросил человек.
Ничего не ответил Бог, и только положил человеку в ладонь оставшийся кусочек глины...

[частичка Абсолюта]

“И вы будьте подобны людям, ожидающим возвращения господина своего с брака, дабы, когда придет и постучит, тотчас отворить ему.”, — говорит Иисус. Слуга не знает, в котором часу придет его хозяин. Поэтому он все время находится в состоянии бодрствования, неусыпной бдительности, чуткого внимания и покоя, чтобы не прозевать момент прибытия господина. В другой притче Иисус рассказывает о пяти беспечных (неосознанных) девах, которым не хватило масла (осознанности) для того, чтобы поддерживать огонь в своей лампаде (оставаться присутствующими), и поэтому проглядевших своих женихов (момент Сейчас) и не пришедших к свадебному пиру (просветлению). Эти пять женщин противопоставляются пяти другим, мудрым, женщинам, в чьих лампадах было достаточно масла (осознанности).
Даже авторы Евангелий не вполне понимали смысл этих притч, а потому первые разночтения и искажения вкрались в них ещё при написании. Последующие ошибки в толковании привели к полной утрате истинного смысла. Это притчи не о конце света, а о конце психологического времени. Они указывают на трансцендентность эгоистичного ума и на возможность жить в совершенно новом состоянии сознания.

Экхарт Толле "Сила момента сейчас" в гл.5

[*Amzinybe*]

"...Ещё задолго до Рождества Христова на Земле жили люди, наши прародители, которые
назывались кельтами. Своих мудрых учителей они называли друидами. Перед знаниями
материального и духовного миров друидов преклонялись многие народы, населявшие тогда
Землю. В присутствии друида воины кельтов никогда не обнажали оружие. Чтобы получить
звание начальной ступени друидов, нужно было двадцать лет индивидуально обучаться у
Великого Духовного Наставника - жреца-друида. Получивший посвящение - назывался Бард.
Он имел моральное право идти в народ и петь. Вселять в людей Свет и Истину своей
песней, формируя словами образы, исцеляющие Души.

На кельтов напали римские легионы. Последняя битва происходила у реки. Римляне
увидели, что среди воинов-кельтов ходят женщины с распущенными волосами. Римские
военачальники знали, когда ходят эти женщины, то для победы над кельтами нужно
превзойти их по численности в шесть раз! Ни опытные римские военачальники, ни
сегодняшние исследователи-историки не могут понять - почему? А всё дело в этих
безоружных женщинах с распущенными волосами.

Римляне выставили войско в девять раз превосходящее кельтов по численности. Прижатая
к реке, погибала последняя сражающаяся семья кельтов.

Они стояли полукругом, за их спинами молодая женщина кормила грудью крохотную девочку
и пела. Пела молодая мать светлую, негрустную песню, чтобы не вселились в Душу девочки
страх и печаль, чтобы были с ней образы светлые.

Когда девочка отрывалась от соска материнской груди, их взгляды встречались, женщина
прерывала песню и всякий раз ласково называла девочку Барда.

Уже не было обороняющегося полукруга. Перед римскими легионерами на тропе, ведущей к
кормящей женщине, стоял с мечом в руках окровавленный молодой Бард. Он повернулся к
женщине, и, встретившись взглядами, они улыбнулись друг другу.

Израненный Бард смог удерживать римлян, пока женщина, спустившись к реке, не положила
крохотную девочку в лодку и не оттолкнула лодку от берега.

Обескровленный Бард последним усилием воли бросил к ногам молодой женщины свой меч.

Она подняла меч. Она в течение четырех часов непрерывно сражалась на узкой тропе с
легионерами, не подпуская их к реке. Легионеры уставали и сменяли друг друга на тропе.

Римские военачальники в недоумении молча наблюдали, но не могли понять, почему
опытные и сильные солдаты не могут нанести даже царапину на тело женщины?

Она сражалась четыре часа. Потом сгорела. Её легкие высохли от обезвоживания, не
получив глотка воды, из потрескавшихся красивых губ дымилась кровь.

Медленно опускаясь на колени и падая, она смогла ещё раз послать слабую улыбку вслед
уносимой течением реки лодке с маленькой будущей певуньей - Бардой. И уносимому
сквозь тысячелетия для сегодня живущих спасённому ею слову и образу его..."

[навигатор]

...

[*Amzinybe*]

ИСТОРИЯ СТРАНСТВИЯ
В
САД ТВОРЦА

Изо дня в день трудился Человек. После дневных трудов он погружался в сон и либо вновь трудился, либо его поглощала тьма. Но иногда его сон приносил прежде невиданные картины. После таких снов он вставал окрыленный и верящий в лучшее будущее. Однажды во сне Человек увидел Сад. Сад, казалось, покрывал всю землю, и был божественно прекрасен.
— Чей это сад? — спросил Человек Старца, сидевшего у ручья под деревом.
— Это — Сад Творца, — ответил Старец.
— Где находится этот Сад, как мне найти его?
— Находит тот, кто ищет. Как можно искать, не отправившись в Путь? — сказал Старец и растворился в прозрачном воздухе Сада Творца. И Человек проснулся. Этот странный сон лишил его покоя. Отныне он не мог жить как прежде. Человек понял, что ему необходимо найти этот прекрасный Сад и побывать в нем. Зачем это нужно, он еще не знал, но все равно начал поиски. У знающих людей он стал расспрашивать о Божественном Саде, но никто ничего не знал, и лишь один человек указал на Мудреца. А жил тот Мудрец у гор на краю земли. И пустился Человек в Путь. И стал Человек Странником.

Долго шел Странник, ища Мудреца, и, наконец, в долине, поросшей тысячелетним лесом у подножья заснеженных вершин, он отыскал хижину, в которой жил Мудрец. Когда он подошел к хижине, изнемогая от усталости, Мудрец, крепкий старик, казалось, ждал его на пороге и таинственно улыбался. Не спрашивая ни о чем, Старец помог Страннику совершить омовение после трудного Пути, затем, опять же без слов накормил и уложил спать. Крепкий, сладкий сон вновь перенес Странника в тот же прекрасный Сад, и вновь у ручья под деревом сидел седовласый Старец в белых одеждах. Теперь Странник смог разглядеть его лицо, его глаза, излучающие огромную Любовь и Волю.

«Ты сделал первый шаг, отправившись в Путь, — сказал Старец, — Но ты не сможешь найти этот Сад прежде, чем откроешь для себя, что хочешь найти там».

Слова Старца вызвали в Страннике волну прежде неведомых восторга и блаженства. И, охваченный переживаниями, Странник не заметил, как силуэт Старца растаял.

Утром Мудрец разбудил Странника, вернее, помог ему вернуться в свое теперь уже отдохнувшее и полное сил тело, накормил, и после этого Странник впервые услышал его голос: «Пойдем, я укажу дорогу, по которой тебе нужно идти за тем, что ищешь»,— и повел Странника через лес из тысячелетних исполинов, ствол которых не смогли бы охватить и десять человек. Они долго молча шли через лес и, наконец, вышли к горе, вершина которой скрывалась за плотными молочными облаками. У подножия горы была видна тропинка, ведущая к вершине. Мудрец дал Страннику заплечную сумку, в которую им были сложены припасы на дорогу, и сказал: «Ступай своей стезей, коль нет сил не идти. Но помни: пока не ответишь себе, что ищешь там, куда идешь, не сможешь одолеть Пути. Многие испытания ждут тебя, и ты можешь еще вернуться и жить как прежде». Странник на мгновение задумался и сказал: «Я иду»,— прижал руки к сердцу в знак благодарности, поклонился Мудрецу и пустился в Путь, не оглядываясь. Мудрец стоял и смотрел в его тающий в пространстве силуэт, направляя ему свою Любовь и Благословение.

Долго шел Странник. Путь был труден, полон препятствий и не раз испытывал его решимость и устремленность: то он птицей взмывал вверх, то камнем обрушивал Странника вниз. Порой дорогу преграждали упавшие деревья и камни, порой горная река пресекала Путь… Все препятствия преодолел Странник, его руки были изранены, а из центра ладоней непрерывно сочилась кровь. Но это не могло остановить его. Ибо за время пути желание найти Сад Творца не только не ослабло, а напротив, еще больше окрепло. Но почему его так манит туда, Странник ответить пока не мог.
В один из дней, когда он достиг границы молочных облаков, его путь преградила крепостная стена, которая являлась продолжением двух скал. В стене были массивные врата. Как одолеть это препятствие? Стену нельзя обойти, ибо она зажата скалами отвесными и высокими, через стену нельзя перелезть, ибо она также очень высока. Нужно открыть врата, но как? Только Странник подумал об этом, как услышал голос: «Только тот, у кого есть ключ, сумеет открыть врата», — а затем в нише у врат увидел Старца. Удивлению Странника не было предела — это был тот Мудрец, с которым он расстался у начала Пути. «А, может, это другой Старец?», — говорил ему голос сомненья. Ибо он был тот, и в то же время что-то иное видел в нем Странник.
— А где мне найти ключ, Мудрый Человек? — спросил Странник.
— Протяни мне свои руки. Что видишь ты?
— Только натруженные и кровоточащие от ран ладони и больше ничего.
— Загляни в Душу свою — что видишь теперь?
— Руки Души моей, кровоточащие от милосердия и сострадания.
— Лишь тот, чье сердце исполнено любви к Миру, и чья кровь сочится из трудящихся на благо Мира ладоней, обладает ключом. Иди и приложи свои окровавленные ладони к вратам, — сказал Старец и рассеялся, как утренний туман, так и не открывшись, он ли встретил Странника в долине и направил на Путь.

Странник подошел к вратам и, еще не веря сказанному, приложил к ним кровоточащую ладонь…и через мгновение врата тихо отворились. Странник оглянулся назад на уже пройденный Путь, некоторое время постоял, что-то решая, а затем двинулся вперед, к вершине.

Дорога или, вернее, все сужающаяся тропинка становилась все опасней и змеей вилась все круче к вершине. Молочные облака временами наползали на Путь густым непроглядным туманом. Странника все чаще начали одолевать противоречивые чувства, сомнения, порой даже страхи предательски вползали в Сердце. Но память о Саде Творца и пока еще необъяснимое желание попасть в этот Сад неотвратимо вели Странника к Цели и давали силы одолеть коварных врагов. Туман становился все реже и прозрачней, и вот уже лучи солнца стали пробиваться сквозь густую пелену. Наконец, чистое синее небо, залитое солнечным светом, предстало в своем величии перед взором Странника. Его обувь за время Пути прохудилась, и в густом тумане острые камни изранили ступни ног. Теперь уже из ран на ногах стала сочиться кровь. Превозмогая боль и оставляя за собой кровавый след, Странник достиг еще более высокой стены с вратами, преграждавшей Путь. На коврике для медитации у стены его ждал все тот же Мудрец. Странник очень обрадовался ему, ибо уже знал, что встреча с Мудрецом несет перемены в его жизни. А еще он стал чувствовать к Мудрецу что-то прежде неизвестное, но это новое чувство было очень возвышенно и приводило Странника в восторг.
— Подойди ко мне, — тихо и ласково сказал Мудрец, — Сын мой, ты достиг еще одного предела на своем Пути. Теперь тебе, что бы открыть врата, нужно уже два ключа. Одним ты открыл первые врата, второй тебе предстоит найти.
— Где искать ключ, Отец? — впервые так назвал Мудреца Странник.
— Он у тебя под ногами.
— Я не вижу его, лишь лужицы из крови, что сочится из ран на моих ступнях, вижу у ног своих.
— Это и есть второй ключ. Этот ключ выкован твоей решимостью, твердостью и постоянством. Кровь, что сочится из стоп, есть мужество твоей Души. Встань окровавленными ступнями на белую плиту у врат, а кровавые ладони приложи к светящемуся знаку на них, — сказал Мудрец, и тысячами светящихся искр рассыпался в пространстве в порыве налетевшего ветра.

Не раздумывая, Странник подошел к вратам и сделал так, как научил таинственный Наставник. И тотчас врата бесшумно открылись, и идущему за этой таинственной стеной открылся уже иной Мир. Странник ощутил, что за время Пути в нем все переменилось, и что теперь на пороге врат стоит совсем незнакомый ему человек. Еще он понял, чт? так тянет в Сад Творца и чт? он там ищет. Он ищет там Себя.

Решительно ступил Странник за порог врат, еще раз окинул взглядом Путь, который прошел, долину и весь мир до самого горизонта, с этой высоты казавшийся крошечными, и без сожаления пошел дальше. Тело Странника переживало невероятные мучения, ибо теперь он был охвачен огнем. Днем солнце жгло его своими лучами, тень осталась далеко внизу на уровне молочных облаков. Ночью огонь звездного неба довершал свою работу. Под действием лучей солнца, ночной стужи, снега и льда, одежда Странника стала белой, а на груди в области Сердца истлела и опала сажей на белый снег Горы-Великана. Под истлевшей одеждой образовалась рана, и день за днем из нее все больше и больше сочилась кровь. Страннику казалось, что солнечный луч, словно копье, вонзился в Сердце и с каждым ударом его расширял рану. Но Странник не страдал от боли, напротив, чем больше становилась рана, тем больше его охватывал восторг и неизмеримое чувство любви как к миру, оставшемуся далеко внизу в долине, так и к Миру, в который Странник прокладывал Путь. Теперь он уже понимал, что это не просто Сад, который можно обойти за день, человеку этот Сад не обойти и за десять жизней. Он понимал, что открывает для себя и для всего человечества совершенно иной Мир. И он знал, что когда найдет Сад Творца — а в этом Странник уже не сомневался — то обязательно вернется к людям, чтобы рассказать о нем, этом таинственном Божественном Саде, даже если бы ему предложили там остаться навсегда. С этими мыслями Странник достиг вершины Горы. Он увидел, что другие вершины, которые из долины казались такими же высокими и величественными, остались далеко внизу. Он понял, что эта вершина и есть Крыша Мира, в котором он прежде жил. На макушке Ледяного Исполина земная тропа закончилась, а началась тропа из света — Странник завершил земное странствие и начал прокладывать звездную стезю. По мере движения по световой тропе из залитого сиянием неба, играя в морозном воздухе всеми цветами радуги, стала проступать величественная хрустальная стена, которая протянулась с Востока на Запад так далеко, сколько видели глаза. Перед Странником были хрустальные врата, а у врат стоял Мудрец. Лицо его сияло, исполненное радости, а глаза излучали Тепло и Любовь.

«Ты превозмог самого могучего врага своего — Себя и дошел до Цели странствия. Ты нашел все три ключа от врат, как было заповедано, хоть и не искал эти ключи специально, что бы войти любой ценой. Теперь кровоточащую руку приложи к оттиску руки на вратах, кровоточащую ступню приложи к оттиску ноги на хрустальной плите у входа во врата, кровью Сердца рукой начертай свое имя, а затем ступай к Цели своего Пути», — сказал Мудрец и вспыхнув, как утреннее солнце, растаял в сияющем и пламенеющем пространстве. Странник исполнился непередаваемой торжественности и сделал так, как было завещано ему тем, кто за время Пути стал дороже всех, кого он прежде знал. И тотчас врата отворились, и пред ним была Цель.

Это был иной Мир. В нем светило иное Солнце, оно излучало иной Свет, там были иные деревья, иные цветы, иные птицы пели, радуясь нарождающемуся дню. Странник ступил за предел врат, и сразу же в нем самом произошли разительные перемены. Его тело стало крепким и молодым, а не изнуренным и израненным от многотрудного пути. Его одежды стали чистыми и совершенно белыми. Он более не видел врат и стены, а лишь бескрайний Мир. Странник увидел: то, что во сне им воспринималось как цветы, были на самом деле люди. А цветы своими лепестками лишь врастали в их головы, в их сердца. В некоторых случаях это были только проклюнувшиеся бутоны. Эти люди по непонятной причине пребывали в неподвижности, они крепко спали. В большинстве своем в Саду преобладали уже начавшие распускаться цветы. Они еще не явили свое величие, свою красоту, не наполнили своим ароматом звенящий от чистоты воздух, но в этих первых лепестках, так изящно расцвеченных, уже улавливались величие и красота нарождающегося цветка. Складывалось впечатление, что в Саду Творца начиналась весна, и жизнь Сада возрождалась. Люди, которые носили эти цветы, пробуждались от сна и переходили от неподвижности к движению. В центре же Сада было совершенно иное время года. Солнце здесь постоянно было в зените, цветы, раскачивающиеся на головах непрерывно трудящихся людей, были в полном расцвете и демонстрировали свою красоту, излучали аромат и невероятно яркий свет. Теперь Странник понял, почему так ухожены эти люди-бутоны, которые еще спят или те, что только пробуждаются — за ними присматривают неутомимые труженики.

Среди них внимание Странника привлек один. Он ничем особым не отличался от этой сияющей и благоухающей группы в Саду Творца. Напротив, цветок на его голове не достиг полной зрелости и величия, тем не менее, сознание Странника влекло именно к этому юноше-цветку. И внимание юноши было явно приковано к Страннику. Он продолжал грациозно выполнять свою работу, но взгляд юноши постоянно был сосредоточен на Страннике. Что-то невыносимо родное уловил Странник в этом юноше, и двинулся к нему. Как только он сделал первый шаг навстречу к юноше, все в окружающем пространстве переменилось, в воздухе родились звуки, которые выстроились в созвучия, в мелодию.

Люди-цветы оставили свою работу, и стали собираться вокруг Странника и юноши, а затем начали выстраиваться в символы, узоры, которые непрерывно двигались, жили. Но пространство в центре оставалось пустым, в нем были только Странник и юноша. Из группы людей-цветов вышел наиболее ярко светящийся, излучающий свет-огонь, источающий тонкий аромат человек, но на голове у него уже был не цветок, а солнце. Цветок утонул, растворился в живом огненном шаре светила. Он встал рядом с юношей и произнес: «Подойди ко мне, подойди к Себе, Сын мой». Странника накрыл вал из энергии прежде неизвестной. Она проникла в каждую клетку мозга, Сердца, всей плоти. Странник почувствовал невероятно стремительную трансформацию в себе. Когда к нему вернулась способность ясно мыслить, он узнал в этом человеке-светиле того Старца, которого впервые встретил в своих снах в Саду Творца, узнал того Мудреца, который встречал его в долине и наставил на Путь Истинный, того таинственного Старца, который встречал его у трех врат. Он узнал в нем своего Учителя, он узнал в нем своего Духовного Отца. В юноше он узнал Себя, но Себя такого, каким видел в своих мечтах, радужных снах.

Странник по зову Духовного Отца пошел навстречу самому Себе. И чем ближе подступал Странник к юноше, тем большей торжественностью наполнялось пространство, тем взрослее становился юноша. Когда Странник вплотную подступил к уже зрелому человеку, он увидел, что цветок на его голове почти полностью распустился, лишь в центре остались три небольших, но самых ярких лепестка, все еще не раскрытых. Странник с огромной любовью обнял Того, к Кому так долго и с такими трудностями шел. Удерживая в объятиях Себя, Странник переживал Вечность. Время остановилось для него. Когда он обрел способность воспринимать реальность происходящего, то увидел, что все окружающие его люди-цветы застыли в торжественности. Светило на голове Духовного Отца вспыхнуло, как Сверхновая Звезда, разрослось в своих размерах, охватив собой и Странника, удерживающего в объятиях самого Себя, и всех тех, кто был участником этого таинства. Затем Странник ощутил, что обнимает лишь чистый, звенящий множеством гармоничных звуков воздух. Он понял, что вспышка Светила на голове Духовного Отца завершила его путешествие, сплавив воедино Странника, пришедшего из долины, и вдруг возмужавшего Юношу, всегда жившего в Саду Творца. Странник нашел и обрел Себя. Теперь он был в этом Саду не гость, он знал, что Сад — Его Дом. Странник стал Работником, Служителем, обретшим Свою семью, Своего Отца.

Но затем пришло видение его прошлой жизни в долине — слез и страданий сирот-людей, которые не только не знают о Саде Творца и его жителях, но не знают даже, что причина их страданий и бесконечных слез в том, что они утратили самую важную половину Себя. Как вспышка молнии пришло воспоминание о своем прежнем решении, что он вернется из Сада Творца к людям, чтобы рассказать о нем и помочь найти дорогу в этот Сад, даже если он будет принят и сможет там остаться навсегда.

Когда видение отступило, он почувствовал за спиной Учителя, приготовившего все для длинной и еще более трудной дороги.
«Сын мой, ты достиг того, о чем грезил всю свою жизнь и во сне и наяву. Ты обрел покой, ты можешь опьянять себя заслуженным счастьем. Но не успело дыхание счастья завершить и один оборот в тебе, как Сострадание, Милосердие, Долг вновь зовут в дорогу, навстречу трудностям, навстречу опасности. Я знаю, что когда ты снова придешь домой, в свой Сад, многие из этих спящих бутонов-людей пробудятся, а многие достигнут зрелости и совершенства. И произойдет это, Сын Мой, благодаря твоим трудам, трудам тех братьев твоих, которые поступили или поступят так, как и ты намереваешься поступить сейчас. Благодаря тебе, весна в Саду Творца достигнет своего расцвета и перейдет в лето, в пору сбора плодов труда. Ступай и помни, что я во все дни и скорби и радости с тобой».

Учитель протянул заплечный мешок, в котором было все необходимое там, внизу, в долине. В маленькую шкатулку он положил кристалл, в сердце которого вложил луч из светила на своей голове, чтобы тот освещал путь и служил нитью, связующей Служителя с его Отчим домом. Сознание Служителя взметнулось вверх, покинув и тело плоти и духовное тело. Он вдруг ощутил Единство не только с самим собой, но с каждым, кого он видел в Саду Творца, с Учителем и еще со многим… Служитель пережил Единство со всем Миром. Когда сознание вернулось в духовное тело, в плоть, он обнаружил себя спускающимся в долину, уже хорошо видны были верхушки тысячелетних исполинов, в глубине долины на опушке виднелась хижина, от порога которой Служитель начинал Путь к Себе. Теперь он начинал Путь к Миру, дабы спасти его.

[в_доску_свой]

Стакан

Учитель начал урок с того, что взял стакан, в котором было немного воды.
Он показал его ученикам на вытянутой руке и спросил:
"Как вы думаете, сколько этот стакан весит?"

Посыпались различные версии: 50 грамм! 100 грамм! 125 грамм!

Учитель сказал:
"Вообще-то, я и сам не знаю, сколько он весит, я не взвешивал. Но скажите, что случится, если я продержу его так несколько минут?"

Ученики ответили: "Ничего".

"Хорошо, что будет, если я буду держать его в течение часа?" - продолжал учитель.

Один из учеников сказал: "У Вас заболит рука".

- "Верно, а что будет, если я простою со стаканом в руке на протяжении всего дня?"

Другой ученик ответил:
"Рука онемеет и будет совершенно обессилена от мышечного перенапряжения, и наверняка придется обратиться за медицинской помощью", - и все засмеялись.

"Отлично, - подтвердил учитель, - но изменится ли в течение дня вес стакана?"

- "Нет".

- "Тогда чем же вызваны такие последствия?"

Ученики молчали в замешательстве.

"Хорошо, что я должен сделать, чтобы исправить положение?" - спросил учитель.

Несколько голосов ответило: "Поставить стакан на стол".

- "Точно. Так вот, так же следует поступать и с жизненными трудностями. Если вы будете думать о них десять минут, все будет нормально.
Если вы продолжите держать их в своей голове, вы почувствуете себя хуже. Думайте о них день напролет - и они обессилят и парализуют вас.
Вы не сможете ничего сделать.
Очень важно думать о сложностях и проблемах вашей жизни. Но еще важнее вовремя "ставить их на стол".
Каждый день перед сном отложите ваши трудности в сторону.
Тогда вы каждый день будете просыпаться полными сил и готовыми преодолеть любые препятствия, которые подсунет вам судьба"

[Bycinka]

hdv, супер!

Дочь пришла к отцу жаловаться на тяжелую жизнь. Дескать, проблемам нет конца: только одну решит, как тут же другая появляется. Уже просто сил нет бороться. Так как отец работал поваром, он позвал дочь на кухню и поставил на огонь три миски с водой. После того как вода в них закипела, в первую миску он положил пару морковок, во вторую несколько яиц, а в третью добавил немного кофе. В течение нескольких последующих минут отец не проронил ни слова, и девушку уже стала несколько раздражать странная реакция отца на ее проблемы. Но вскоре он выключил плиту. В одну чашку он выложил морковку, в другую – яйца, а в третью вылил кофе. Повернувшись к дочери, он сказал: «Дочка, что ты видишь здесь?» «Морковку, яйца и кофе», - ответила она. Тогда он подвел ее ближе к столу, где стояли чашки и попросил взять в руки морковку. Она была мягкая на ощупь. Потом отец велел дочери очистить от скорлупы яйца. Под тонкой скорлупой были крепкие сваренные яйца. Затем он дал дочери ощутить запах кофе из третьей чашки. Она сделала, как он сказал, и растерянно спросила: «А что все это означает, папа?» «Понимаешь, дочка, проблема с которой столкнулись все эти предметы, была одна – кипящая вода, а вот среагировали они на эту проблему по-разному. Твердая морковка, как ты видела, от кипящей воды стала совсем мягкой. Жидкость, которую покрывала хрупкая яичная скорлупа, стала крепким сваренным яйцом. Зерна кофе тоже потеряли в воде некоторые свои особенности, но они смогли изменить вкус воды. А теперь скажи мне, кто ты в кипящей воде жизни? Как ты реагируешь на те ситуации в жизни, когда нужно проявить себя, лучшие свои качества? Как морковка, яйцо или кофе?».

[Bycinka]

Не притча, но интересно

Вот недавно наткнулась на чудную сказочку, отлично мозги вправляет по поводу нашего постоянного выбора своих состояний и ситуаций на момент здесь и сейчас:

- Как это – не было? - спросила я внезапно севшим голосом, - Совсем, что ли? Да у вас ошибка тут, в картотеке, посмотрите лучше!!

- Никак нет, - пожилой Ангел улыбнулся снисходительно и поправил очки в круглой оправе, - У нас тут все записано, все учтено, опять же, все под строгим оком Сами Знаете Кого. У нас за должностное преступление знаете что? – физиономия Ангела посуровела, - Про Люцифера слыхали? То-то. Моргнуть не успел – скинули. «Оши-и-ибка». Скажете тоже…

- Минуточку, - я попыталась взять себя в руки, - Посмотрите, пожалуйста, сюда.
Ангел благожелательно воззрился на меня поверх очков.

- И? – спросил он после секундного молчания.
- Меня, может, и нет. Но кто-то же есть? – я осторожно пошевелила кисельной субстанцией, которая теперь заменяла мне привычный земной организм. Субстанция заволновалась и пошла радужными пятнами.

- Кто-то, безусловно, есть. Но никак не NN, каковой вы изволили представиться., - Ангел тяжело вздохнул и потер лоб, - Я таких как вы перевидал – не сосчитать. И почему-то в большинстве своем – дамы. Ну, да ладно. Давайте проверять, барышня. По пунктам. С самого начала. Так?

- Давайте, - сказала я, решительно повиснув у него над плечом и изготовясь биться до последнего.

- Нуте-с, вот она, биография мадам N, - Ангел вытащил из-под стола здоровенный талмуд и сдул с него пыль, - Ab ovo, дорогая, что называется, от яйца, - он послюнявил палец и зашуршал тонкими папиросными страницами, - Ну, это все мелочи … подгузники… капризы детские… глупости всякие… личность еще не сформирована… характер не проявлен, все черновики… ну, детство и вовсе опустим, берем сознательную жизнь… а, вот! – он торжествующе поднял палец, - у вас был роман в конце десятого класса!

- Ах, какая странность, - не удержалась я, - Чтоб в шестнадцать лет – и вдруг роман!

- А вы не иронизируйте, фрейляйн, - Ангел сделал строгое лицо, - Роман развивался бурно и довольно счастливо, пока не встряла ваша подруга. И мальчика у вас, будем уж откровенны, прямо из-под носа увела. То есть не у вас, - вдруг спохватился ангел и покраснел, - а у мадмуазель NN…

- Ну, и чего? – спросила я подозрительно, - Со всеми бывает. Это что, какой-то смертный грех, который в Библию забыли записать? Мол, не отдавай ни парня своего, ни осла, ни вола…
При слове «Библия» ангел поморщился.

- При чем тут грех, ради Бога! Достали уже со своими грехами… Следите за мыслью. Как в этой ситуации ведет себя наша N?

- Как дура себя ведет, - мрачно сказала я, смутно припоминая этот несчастный роман «па-де-труа», - Делает вид, что ничего не произошло, шляется с ними везде, мирит их, если поссорятся…

- Вооот, - наставительно протянул Ангел, - А теперь внимательно – на меня смотреть! - как бы поступили вы, если бы жили?
- Убила бы, - слово вылетело из меня раньше, чем я успела сообразить, что говорю.

- Именно! – Ангел даже подпрыгнул на стуле, - именно! Убить бы не убили, конечно, но послали бы на три веселых буквы – это точно. А теперь вспомните – сколько таких «романов» было в жизни у нашей мадмуазель?

- Штук пять, - вспомнила я, и мне вдруг стало паршиво.

- И все с тем же результатом, заметьте. Идем дальше. Мадмуазель попыталась поступить в университет и провалилась. Сколько не добрала?

- Полтора балла, - мне захотелось плакать.

- И зачем-то несет документы в пединститут. Там ее балл – проходной. Она поступает в этот институт. А вы? Чего в этот момент хотели вы?

- Поступать в универ до последнего, пока не поступлю, - уже едва слышно прошептала я, - Но вы и меня поймите тоже, мама так плакала, просила, боялась, что за этот год я загуляю или еще что, ну, и мне вдруг стало все равно…

- Милая моя, - ангел посмотрел на меня сочувственно, - нам здесь до лампочки, кто там у вас плакал и по какому поводу. Нас факты интересуют, самая упрямая вещь в мире. А факты у нас что-то совсем неприглядны. Зачем вы – нет, вот серьезно! – зачем тогда замуж вышли? В смысле – наша NN? Да еще и венчалась, между прочим! Она, стало быть, венчалась, а вы в это время о чем думали?!

Я молчала. Я прекрасно помнила, о чем тогда думала в душной сусальной церкви, держа в потном кулачке свечу. О том, что любовь любовью, но вся эта бодяга ненадолго, что я, может быть, пару лет протяну, не больше, а там натура моя шлюшная все равно перевесит, и тогда уж ты прости меня, Господи, если ты есть…

- Вот то-то, - Ангел покачал головой и перевернул страницу, - да тут у вас на каждом шагу сплошные провалы! Девочка, моя, ну, нельзя же так! В тридцать лет так хотели татуировку сделать – почему не сделали?

- Ну-у-у… - озадачилась я, - Не помню уже.
- А я вам подскажу, - Ангел нехорошо усмехнулся, - Тогдашний ваш возлюбленный был против. Примитивные, говорил, племена, да и задница с годами обвиснет. Так?

- Вам виднее, - насупилась я, хотя что-то такое было когда-то, точно же было…
- Мне-то виднее, конечно… Задница-то ваша была, а не любовника?! Хорошо, едем дальше.

Вот тут написано – тридцать пять лет, домохозяйка, проще говоря – безработная, из увлечений – разве что кулинария. Милая такая картинка получается. Вышивания гладью только не хватает. Ну, вспоминайте, вспоминайте, чего на самом деле-то хотели?!

- Вспомнила. Стрелять хотела.
- В кого стрелять?! – изумился ангел и покосился в книгу.
- В бегущую мишень. Ну, или в стационарную, без разницы, - плакать я, как выяснилось, теперь не могла, зато туманное мое тело утратило свою радужность и пошло густыми серыми волнами, - Стендовой стрельбой хотела заниматься. Петь еще хотела. Давно это было…

- Подтверждаю, - Ангел ткнул пальцем в талмуд - Вы, дорогая моя, имели ко всему этому довольно приличные способности. Богом, между прочим, данные. От рождения! Куда дели все это? Где, я вас спрашиваю, дивиденды?!

- Я не знала, что должна… - прошелестела я в ответ.

- Врете, прекрасно знали – Ангел снял очки, устало прищурился и потер переносицу, - Что ж вы все врете-то, вот напасть какая… Ладно, мадам, давайте заканчивать. Приступим к вашему распределению.
Он достал большой бланк, расправил его поверх моей биографии и начал что-то строчить.

- Как вы все не понимаете, - в голосе Ангела слышалось отчаяние, - нельзя, ну, нельзя предавать себя на каждом шагу, эдак и умереть можно раньше смерти! А это, между прочим, и есть тот самый «грех», которого вы все так боитесь!… Всё думаете - и так сойдет… Шутка ли – каждая третья душа не свою жизнь проживает! Ведь это страшная статистика! И у всех какие-то идиотские оправдания – то мама плакала, то папа сердился, то муж был против, то дождь в тот день пошел не вовремя, то – вообще смех! – денег не было. Хомо сапиенсы, называется, эректусы… Ну, все, готово, - Ангел раздраженно откинул перо, - попрошу встать для оглашения приговора. Передо мной встать, в смысле.

Я перелетела через стол и замерла прямо перед ангелом, всем своим видом выражая вину и раскаяние. Черт его знает, может, сработает.

- Неидентифицированная Душа по обвинению в непрожитой жизни признается виновной, - Ангел посмотрел на меня с суровой жалостью, - Смягчающих обстоятельств, таких, как а) не ведала, что творила б) была физически не в состоянии реализовать или в) не верила в существование высшего разума - не выявлено. Назначается наказание в виде проживания одной и той же жизни до обнаружения себя настоящей. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Подсудимая! Вам понятен приговор?

- Нет, - я жалобно заморгала, - Это в ад, что ли?

- Ну, ада вы не заработали, детка, - усмехнулся ангел, - да и вакансий там…, - он безнадежно махнул рукой, - Пойдете в чистилище, будете проживать смоделированные ситуации, пока суд не признает вас прожившей свою жизнь. Ну, а уж будете вы там страдать или нет – это мы, извините, не в курсе, - и Ангел протянул исписанный желтый бланк, - Теперь все ясно?

- Более-менее, - я кивнула растерянно, - И куда мне теперь?

- Момент, - сказал Ангел и щелкнул пальцами. Что-то звякнуло, грохнуло и в глазах у меня потемнело…

- … одну меня не отпустят, а с тобой запросто, - услышала я знакомый голос, - И Сережка говорит – пусть она тебя отмажет на два дня, ну, Олечка, ну, милая, ты ведь поможешь, правда? Мы тебе и палатку отдельную возьмем, и вообще клево будет, представляешь, целых две ночи, костер, речка и мы втроем?

..Это был мой школьный двор, май уже и не помню какого года, пыльный душный вечер. И Ленка, красавица, с кукольным личиком и фигурой от Сандро Ботичелли – моя подружка – как всегда беззаботно щебетала мне в ухо, не замечая, как ненависть и боль медленно скручивают меня винтом, мешая дышать. Такое знакомое, такое родное-привычное ощущение... Я ведь хорошая девочка, я перетерплю все это, я буду вести себя прилично, я хорошая, хорошая, хоро…

- А пошла ты….., - сказала я нежно, с садистским удовольствием наблюдая, как округляются ее фарфоровые глазки, и, чувствуя некоторую незавершенность сцены, добавила - Оба пошли …..

…Когда разгневанный стук Ленкиных каблучков затих где-то за поворотом, я прислушалась к звенящей пустоте вокруг, и поняла, что вот прямо сейчас я, наконец, глубоко, неприлично и ненаказуемо счастлива…

[*Amzinybe*]

"ОНИ СПОСОБНЫ
МИР МЕНЯТЬ?

Десятки тысяч лет назад, когда мир не познал ещё величие Египта,
когда ещё такого государства не существовало, людское общество на
множество разделено было племён. Отдельно от людского общества по
своим законам семья жила, мой праотец, прамамочка моя. Всё, как в
первоистоках, как в раю, на их полянке окружало. Два солнца было
у красавицы прамамочки моей. Одно то, что светило, всем лучом
восхода пробуждая к жизни, второе - её избранник.
Всегда вставала первою она, в реке купалась, согревалась светом
восходящим, свет радости сама всему дарила и ждала. Ждала, когда
проснётся он, её любимый. Он просыпался, первый взгляд его она
ловила. Когда встречались взгляды их, всё окружающее замирало.
Любовь и трепет, негу и восторг пространство с восхищением в себя
вбирало.
В заботах радостных день проходил. Задумчиво смотрел отец всегда,
как солнце опускалось пред закатом, потом он пел.
Она с восторгом затаённым пению внимала. Ещё тогда не понимала
промамочка моя, как в песнь вплетённые слова формировали образ
новый, необычный. О нём всё чаще ей хотелось слушать, и, словно
чувствуя желание прамамочки, отец пел всякий раз, черты всё ярче
необычные рисуя. Незримо образ стал меж ними жить.
Однажды, утром пробудившись, мой праотец не встретил, как обычно,
взгляд любви, не удивился он. Спокойно встал и по лесу пошёл. В
укромном месте увидел он притихшую прамамочку мою.
Она одна стояла, прислонившись к кедру. Притихшую, за плечи взял
её отец. Она взгляд повлажневший на него не подняла. Он
прикоснулся пальцами слегка к слезинке, по щеке из глаз
сбегавшей, и нежно ей сказал:
- Я знаю. Ты думаешь о нём, любимая моя. Ты думаешь о нём, в том
не твоя вина. Незрим мной сотворённый образ. Незрим, но более
любим тобой, чем я. В том не твоя вина, любимая моя. Я ухожу.
Теперь я к людям ухожу. Я смог познать, как образы прекрасные
творятся. О том я людям расскажу. Что знаю я, познать другие
смогут. И образы прекрасные в сад первозданный приведут людей.
Субстанций образов живых нет ничего сильнее во Вселенной. Даже
любовь твою ко мне смог образ, сотворённый мною, победить. Теперь
я образы великие смогу творить. И будут людям образы служить.
Дрожали плечи у прамамочки моей, и голос задрожавший прошептал:
- Зачем? Ты, мой любимый, сотворил любимый мною образ. Он незрим.
А зримый ты уходишь от меня. Наше дитя уже шевелится во мне. Что
расскажу ему я об отце?
- Мир будут образы прекрасные прекрасным сотворять. Образ отца
взрослеющий наш сын себе представит. Если достойным образа,
представленного сыном, я стать смогу, то сын меня узнает. Коль
недостойным буду представления его, останусь в стороне, чтоб не
мешать стремлению к прекрасному, к мечте.
Непонятый прамамочкой, он уходил, мой праотец. Шёл к людям. Шёл с
открытием великим. Шёл для всех будущих сынов своих и дочерей, в
стремленьи мир для всех прекрасным сотворить..."

[*Amzinybe*]

"НЕОБЫЧНАЯ СИЛА

В те времена между собою враждовали племена живущих на земле
людей. И в каждом племени стремились побольше воинов взрастить. И
среди воинов невзрачными считались те, кто к земледелию, к поэзии
стремился. И были в каждом племени жрецы. Они людей пугать
стремились. Но цели ясной не имели, испуг других им утешением
служил. И тешил каждый самолюбие своё тем, будто большее, чем
все, от Бога получил чего-то.
Из нескольких племён мой праотец поэтов смог собрать, жрецов.
Всего их было девятнадцать человек, одиннадцать певцов-поэтов,
семь жрецов, мой праотец. В уединённом и пустынном месте
собрались они.
Группа певцов сидела скромно, напыщенно жрецы отдельно восседали.
Мой праотец им говорил:
"Вражду и войны можно прекратить племён. В едином станут
государстве жить народы. В нём справедливым будет вождь, и каждая
семья от бед войны избавится. Друг другу люди станут помогать.
Сообщество людское свою дорогу в первозданный сад найдёт".
Но над отцом жрецы вначале посмеялись, говоря ему:
"Кто же захочет власть свою отдать другому добровольно? Чтобы в
единое все племена собрать, сильнейшим кто-то должен стать и
победить других, а ты ведь хочешь, чтобы не было войны. Наивна
речь твоя. Зачем призвал нас, несмышленый странник?". И собрались
жрецы уйти. Отец остановил словами их такими:
- Вы - мудрецы, и мудрость ваша нужна, чтобы законы для людского
общества создать. Я силу могу дать такую каждому из вас, что ни
одно оружие, рукою сотворённое людской, ему противостать не
сможет. Когда использовать во благо будете его, всем к цели, к
истине, к счастливому восходу оно прийти поможет. Когда владеющий
им возжелает в неблагостном намереньи с людьми сразиться,
погибнет сам.
О необычной силе весть жрецов остановила. Старейший жрец и
предложил отцу:
- Коль ты знаком с какой-то силой необычной, нам скажи о ней. И
если действенна она, способна государства строить, останешься
средь нас в том государстве жить. Совместно будем мы творить
законы общества людского.
- Затем к вам и пришёл, чтоб рассказать о силе необычной, - всем
отец ответил, - но перед этим вас прошу назвать правителя из всех
известных вам. Правителя, который добр, не алчен, в любви живёт с
семьёй своей и о войне не помышляет.
Ответил старый жрец отцу, что есть один правитель, который всех
сражений избегает. Но племя малочисленно его, в нём не стремятся
воинов прославить, и потому немногие в нём воинами стать
стремятся. А чтоб сражений избежать им, часто стан приходится
менять и кочевать, другим места пригодные для жизни оставлять, на
неудобицах самим селиться. Егип вождя того зовут.
- Египтом то государство будет зваться, - сказал отец. - Три
песни вам спою. Певцы-поэты, в разных племенах запойте песни эти
людям. И вы, жрецы, среди людей Египта поселитесь. Из разных мест
к вам будут семьи приходить, их встретьте добрыми законами
своими.
Отец три песни спел собравшимся. В одной он образ справедливого
правителя создал, назвав его Египтом. Другой был образ сообщества
счастливого людей, живущих вместе. А в третьей - образ любящей
семьи, детей счастливых в ней, отцов и матерей, живущих в
необычном государстве.
Обычные, всем ранее знакомые слова в трёх песнях были. Но из них
фразы строились такими, что слушающие с затаенными дыханьями
внимали им. Ещё мелодия звучала голосом отца. Она звала, манила,
увлекала и создавала образы живые.
Ещё Египетского государства не существовало наяву, ещё не
воздвигались его храмы, но знал отец, всё явится следствием того,
к чему мысль человека и мечта, в единое сливаясь, призывали. И
вдохновенно пел отец, познавший силу необычную, что подарил для
каждого великий наш Творец. И пел отец, владевший силой той, что
человека отличает от всего, что власть ему даёт над всем, что
позволяет человеку назваться сыном Бога и творцом.
Певцы-поэты, вдохновением пылая, три песни пели в разных
племенах. Людей собою образы прекрасные влекли, и люди шли из
разных мест в Египта племя.
Через пять лет всего из небольшого племени Египетское государство
возродилось. Все остальные племена, что некогда значимее других
считались, попросту распались. И ничего правители воинственные
сделать не могли против распада. Их власть слабела, исчезала, их
что-то побеждало, но не было войны.
Привыкшие в материи сражаться они не ведали, как образы над всем
сильны, те образы, которые душе людской по нраву, те образы,
которые влекут сердца.
Пред образом, даже одним, но искренним, незамутнённым постулатом
меркантильным, бесполезны войска земные, копьём вооружённые или
любым иным оружием смертоносным, повержены окажутся войска. Пред
образом войска бессильны.
Египетское крепло государство, разрасталось. Его правителя жрецы
назвали фараоном. Жрецы, уединившись в храмах от людской суеты,
законы создавали, им следовать правитель фараон обязан был. И
каждый житель рядовой их исполнял с желаньем. И каждый жизнь свою
равнять по образу стремился.
И в главном храме, средь жрецов верховных, отец мой жил. И
девятнадцать лет жрецы ему внимали. Науку высшую из всех наук
стремились познавать, как образы великие творятся. Отец всё
искренне стремился рассказать, благим намереньем пылая. Познали
всю науку или часть её жрецы - теперь неясно, да и смысла не
имеет уточнять.
Однажды, через девятнадцать лет, верховный жрец собрал к себе
приближённых жрецов. Они входили чинно в главный храм, в который
доступа даже для фараона не было.
Верховный жрец на троне восседал, все остальные ниже сели.
Улыбчивый отец среди жрецов сидел. В задумчивости весь в себя
ушёл, очередную песню создавая, рисуя образ новый в ней, иль
может, старый укрепляя.
Верховный жрец собравшимся сказал:
- Великую науку мы познали. Всем миром позволяет управлять она,
но чтобы власть наша была над всем навечно, из этих стен даже
крупицы знания о ней нельзя отдать. Мы свой язык должны создать и
изъясняться меж собою будем им, чтоб даже невзначай никто из нас
не мог проговориться.
Трактатов множество в века на разных языках в народ отправим.
Пусть все дивятся, думают, что всё мы излагаем. И будем излагать
мы множество наук чудесных и открытий разных так, чтобы от
главного всё дальше уходили простолюдины и правители. А мудрецы в
грядущих пусть веках трактатами мудрёными, науками других дивят.
От главного при этом удаляясь сами, и других от главного подальше
уведут.
- Пусть будет так, - с верховным согласились все. Отец один
молчал.
И жрец верховный продолжал:
- Ещё один вопрос нам нужно разрешить немедля. За девятнадцать
лет ученья постигли мы, как образы творятся. Любой из нас теперь
способен образ сотворять, который может мир менять, разрушить
государство или укрепить, - и всё ж загадка остаётся. Сказать мне
может кто-нибудь из вас, всё ж почему, по силе разный у каждого
творится образ? И почему по времени мы долго так творим? - жрецы
молчали. Никто ответ не знал. Верховный продолжал, слегка
возвысив голос, и посох в его руке от напряжения дрожал, когда
верховный всем сказал:
- Меж тем средь нас один способен быстро образы творить, и сила
их непревзойдённой остаётся. Всех нас он девятнадцать лет учил,
но недосказанное остаётся. Все мы сейчас понять должны, что меж
собою не равны. Не важен сан, каким из нас кто обладает. Пусть
каждый знает, среди нас один над всеми может властвовать незримо,
тайно. Он волен силой образа, что сотворить способен, возвеличить
каждого или убить. Один способен государств судьбу решить. Я,
жрец верховный, властью, данной мне, способен поменять
соотношенье сил. Закрыты двери храма, в котором мы сейчас сидим.
Снаружи верная охрана без приказа моего дверь не откроет никому.
Жрец верховный с трона встал, медленно ступая и посохом стуча по
плитам каменным, пошёл к отцу, посередине зала вдруг остановился
и, глядя на отца, сказал:
- Сейчас ты выберешь из двух один свой путь. Вот первый. Сейчас
для всех ты тайну силы образов своих раскроешь, расскажешь, как и
чем они творятся, и тогда объявлен будешь ты жрецом после меня
вторым и станешь первым, когда я уйду. Перед тобой живущие все
будут преклоняться. Но если тайну не раскроешь нам свою, перед
тобой второй предстанет путь. Ведёт он только в эту дверь.
Жрец указал на дверь, ведущую из зала храма в башню, в которой не
было ни окон, ни вторых дверей наружных. У башни той высокой с
гладкими стенами площадка наверху была, с неё раз в год в
определённый день перед собравшимся народом пел отец или иной
какой-то жрец.
Верховный, указывая отцу на дверь, что вела в эту башню, ещё
добавил:
- Ты в эту дверь войдешь и никогда не выйдешь из неё. Я дверь
замуровать приказ отдам, лишь маленькое в ней окошечко оставить
прикажу, через него ты будешь пищи минимум иметь на каждый день.
Когда настанет время, и у башни соберутся люди, ты на высокую
площадку выйдешь к ним. Ты выйдешь, только петь не будешь, образы
творя. Ты выйдешь, чтоб тебя народ увидел и не поселилось
беспокойство в нём, и кривотолки не возникли от исчезновенья
твоего. Ты можешь только поприветствовать народ словами. Когда
посмеешь песню спеть творящую, то даже за одну не будешь пищи
получать, воды, три дня. За две - шесть дней ни пищи, ни воды ты
не получишь, сам назначишь смерть свою. Теперь решай из двух
какой сам выбираешь путь?
Отец спокойно с места встал своего. В лице его ни страха, ни
упрёка не было, лишь грусть слегка морщинкою легла. Он вдоль
сидящих в ряд жрецов прошёл, в глаза им каждому взглянул. И в
каждой паре глаз познанья жажду видел. Познанье, но и алчность
были в каждой паре глаз. Отец к верховному жрецу вплотную подошёл
и посмотрел ему в глаза. Суровых, алчностью горящих, седой жрец
глаз не отводил, о камни посохом ударил, сурово повторил отцу в
лицо, брызжа слюною:
- Быстрей решай, какой из двух ты выбираешь будущего путь.
Отец без страха в голосе, упрёка ему спокойно отвечал:
- По воле, может быть, судьбы я выбираю полтора пути.
- Как можно выбрать полтора, - жрец закричал, - ты посмеяться
смеешь надо мной, над всеми, кто сейчас в великом храме!
Отец к двери, ведущей в башню, подошёл и, повернувшись, всем
ответил:
- Смеяться, обижая вас, поверьте, я не мыслил. По вашей воле я в
башню навсегда уйду. Перед уходом тайну всем открою, как смогу и
знаю, мой ответ мне путь второй не принесёт. Вот потому и
получается, что выбрал полтора пути.
- Так говори! Не медли, - голоса вскочивших с мест жрецов под
сводами звучали. - Тайна где?
- Она в яйце, - спокойно прозвучал ответ.
- В яйце? В каком яйце? О чём ты, поясни? - отца собравшиеся
вопрошали, и он собравшимся ответ давал.
- Яйцо от курицы цыплёнка курицы взрастит. Яйцо от утки возродит
утёнка. Яйцо орлицы миру принесёт орла. Кем ощущаете себя, то и
от вас родится.
- Я ощущаю! Я творец! - верховный прокричал вдруг жрец. - Скажи,
как всех сильнее образ сотворить?
- Неправду ты сказал, - отец жрецу ответил, - не веришь сам тому,
что говоришь.
- Тебе откуда может быть известно, сколь силы вера у меня?
- Творящий никогда просить не станет. Творящий отдавать способен
сам. Просящий ты, а это значит, ты в скорлупе неверия...
Отец ушёл, за ним закрылась дверь, потом замуровали вход, приказу
следуя верховного жреца. В отверстие небольшое раз в день
передавали пищу для отца. Та пища скудною была, и не всегда ему
воды давали вдоволь. А перед днём, когда собраться перед башнею
народ был должен, чтобы услышать песни новые и сказы, три дня
отцу не подавали пищу, ему давалась лишь вода. Так приказал
верховный жрец, приказ первоначальный свой изменив. Так приказал,
чтобы ослаб отец и песню новую творящую собравшимся не спел.
Когда народу множество пред башней собралось, отец к народу на
площадку башни вышел. Он весело смотрел на ждущую толпу. Ни слова
не сказал он людям про свою судьбу. Просто запел. Песнь голосом
ликующим лилась, формировался образ необычный. Народ ему
собравшийся внимал. Песнь завершил свою отец и сразу новую начал.
Пел целый день стоящий наверху певец. Когда день близился к
закату, он всем сказал: "С рассветом новым новые услышите вы
песни". И пел собравшимся отец на второй день. Народ не знал, что
и воды уже певец, в темнице живущий, от жрецов не получал..."

[*Amzinybe*]

„КОГДА ОТЦЫ
ПОЙМУТ...

На третий день с рассветом поднялся на площадку вновь отец. Он
улыбался, на толпу людей смотрел. Глазами всё искал в толпе кого-
то. Ему бродячие певцы приветственно махали и поднимали
инструменты свои вверх, и струны инструментов трепетали под
руками вдохновенными певцов. Отец им улыбался и всё внимательнее
обводил толпу глазами. Увидеть сына своего хотел отец. Увидеть
сына, рождённого любимой девятнадцать лет назад в лесу. Вдруг из
толпы к нему донёсся голос звонкий, молодой:
- Скажи, поэт великий и певец. Ты наверху стоишь над всеми
высоко. Я здесь внизу, но почему мне кажется, ты будто близкий
мне, как будто мой отец?
И диалог двоих услышали все люди:
- Что ж ты, юнец, отца не знаешь своего? - спросил певец с
высокой башни.
- Мне девятнадцать лет, не видел я отца ни разу. Мы с матерью
моей одни живём в лесу. Отец ушёл от нас до появленья моего.
- Скажи мне, юноша, вначале, каким ты видишь мир вокруг?
- Прекрасен мир рассветным днём и на закате дня. Чудесен и
многообразен он. Но портят люди красоту земную, страдания друг
другу причиняют.
С высокой башни голос отвечал:
- Ушёл отец от вас, быть может, потому, что стыдно стало пред
тобой ему за мир, в который он тебя приводит. Ушёл отец твой,
чтоб сделать весь мир прекрасным для тебя.
- И что же, верил мой отец, что он один сумеет мир переиначить?
- Наступит день, и все отцы поймут, что именно они за мир в
ответе, в котором дети их живут. Наступит день, и каждый
осознает, что прежде чем дитя любимое в мир привести, необходимо
мир счастливым сделать. И ты о мире должен думать, в котором
будет твоё чадо жить. Скажи мне, юноша, как скоро твоя избранница
должна родить?
- Нет у меня избранницы в лесу. Там мир прекрасен, множество
друзей. Но не знаком я с той, которая захочет пойти за мной в мой
мир, а я его оставить не могу.
- Что ж, пусть пока ещё не видишь ты избранницу прекрасную свою,
зато есть время у тебя для будущего вашего ребёнка мир хоть
немножко радостнее сделать.
- К тому стремиться буду, как и мой отец.
- Ты не юнец уже. В тебе течёт кровь молодца, поэта будущего и
певца. О мире расскажи своём прекрасном людям. Давай с тобою
вместе мы споём. Вдвоём споём, о будущем, прекрасном мире.
- Кто сможет петь, когда звучит твой голос, поэт великий и певец?
- Поверь мне, юноша, и ты так сможешь петь. Я строку первую,
вторую - ты. Только смелее подпевай, поэт.
Отец запел с высокой башни. Над головами у собравшихся людей эхом
подхваченный летящий голос, ликуя, выводил строку:
Я встаю, мне рассвет улыбается...
А из толпы, внизу стоящей, вдруг чистый, звонкий голос ещё
несмело продолжал:
Я иду, а мне птицы поют...
И за строкой отца строка звучала сына, а иногда в единое
сливались голоса, и песня звонкая о радости звучала:
Этот день никогда не кончается
Всё сильней и сильней я люблю.
Уж осмелевший юноша с отчаянным восторгом песню продолжал:
Лёгкой походкой по солнца дороге
Выйду я в рощу Отца,
Вижу тропу, но не чувствую ноги,
Счастью не видно конца.
Помню, что всё это раньше я видел:
Небо, деревья, цветы.
Взгляд был другой, весь в тоске и обиде,
Ну, а теперь везде Ты!
Всё то же самое, звёзды и птицы,
Только иначе смотрю:
Нет больше грусти,
Не знаю, как злиться,
Люди, я всех вас люблю!
Певец на башне пел всё тише, и вскоре голос с башни замолчал.
Певец на башне покачнулся, но устоял и улыбнулся людям. И до
конца внимал, как голос его сына всё крепчал! Сына-певца,
стоявшего внизу.
Когда оконченною песня та была, отец, стоящий на площадке башни,
людям помахал рукой, прощаясь. От глаз людских чтобы укрыться, на
пять ступенек лестницы, ведущей вниз, спустился. Слабеющий,
сознание теряя, он до предела напрягал свой слух. Потом услышал,
ветерок донёс слова, что его сыну, юноше-певцу, красавица шептала
пылко молодая: "Позволь мне, юноша, позволь... Я за тобою, я с
тобою в мир прекрасный твой войду...".
На каменных ступенях башни замурованной терял сознание и умирал с
улыбкою отец. С последним вздохом губы прошептали: "Продлится
род. В кругу детей счастливых будь счастлива, любимая моя".
Сердцем услышала прамамочка его слова. Потом слова из песни двух
моих отцов в тысячелетиях поэты повторяли. Сами собой в поэтах
разных стран, времён слова из песни той и фразы нарождались. На
разных языках они звучали. Слова простые истину несли, сквозь
постулаты прорывались. Вот и сегодня вновь звучат они. Кто
расшифрует строки их, но не умом, кто своим сердцем осознает, тот
многое из мудрости познает...“

[в_доску_свой]

Бойкий и стойкий

Жили-были два молодца. Бойкий и стойкий. Посадили они оба картошку.
Бойкий быстро сажал да все хвастался что много посадит, частил в ряду непомерно. Засадил мешка два на четыре сотки. Стойкий же напротив сажал с чувством толком и расстановкой, не торопился и не частил, скромно засадил мешок на четыре сотки.
Бойкий, не прошло и двух недель увидел что сорняками поростает угодье и негоже пропадать посеву. Ажных два мешка, негодовал. Взял бойко мотыгу и пошел направо и налево бойко выпалывать. Да и не заметил что с сорняками вырубил и больше половины молодой ботвы. Стойкий же с чувством толком и расстановкой не торопился. Выждал месяц, и стойко, не взирая на высоту сорняков, выполол их руками отделяя сорняк от ботвы.
Пришла пора окучивать. Бойкий быстро и со сноровкой окучивал, да так что засыпал почти всю ботву до верхушки, загнило еще половина от половины. Стойкий же с чувством толком и расстановкой не торопился. Окучил не много не мало, а в самый раз.
Так и собрали два молодца урожай. Бойкий свои два мешка, а Стойкий свои двадцать.

тут и сказки конец, а кто слушал молодец.

[частичка Абсолюта]

притча от Strannika

Александр Кузнецов (15.02.2007 19:08):К одному шаху ночью прилетел добрый волшебник и сообщил что вода в городже отравлена и кто её выпьет тот сойдет с ума. Посла шах своих подчиненых предупредить людей, Но люди не поверили и пили воду..и сходили с ума. НА другой день практически все были сумашедшими. И вот они пошептались, глянули на шаха и решили.. что он сошел с ума... И чтобы не стать ... ШАХ выпил тоже воды и стал "нормальным", как все... Вот мне напрмер претит это слово и предложение "как все"..))