***
Уронит ли ветер в ладони сережку ольховую,
Начнет ли кукушка сквозь крик поездов куковать,
Задумаюсь вновь, и, как нанятый, жизнь истолковываю,
И вновь прихожу к невозможности истолковать.
Себя низвести до пылиночки в звездной туманности
Конечно, старо, но поддельных величий умней,
И нет униженья в oсознанной собственной малости -
Величие жизни печально осознано в ней.
Сережка ольховая - легкая, будто пуховая,
Но сдунешь ее - все окажется в мире не так.
И, видимо, жизнь не такая уж вещь пустяковая,
Когда в ней ничто не похоже на просто пустяк.
Сережка ольховая выше любого пророчества,
Тот станет другим, кто тихонько ее разломил.
Пусть нам не дано изменить все немедля, как хочется, -
Когда изменяемся мы, изменяется мир.
И мы переходим в какое-то новое качество,
Как вдаль отплываем к неведомой новой земле,
И не замечаем, что начали странно покачиваться
На новой воде и совсем на другом корабле.
Когда возникает беззвездное чувство отчаленности
От тех берегов, где рассветы с надеждой встречал,
Мой милый товарищ, ей-богу, не надо отчаиваться -
Поверь в неизвестный, пугающе черный причал.
Не страшно вблизи то, что часто пугает нас издали.
Там тоже глаза, голоса, огоньки сигарет.
Немножко обвыкнешь, и скрип этой призрачной пристани
Расскажет тебе, что единственной пристани нет.
Яснеет душа, переменами неозлобимая,
Друзей, не понявших и даже предавших, - прости.
Прости и пойми, если даже разлюбит любимая,
Сережкой ольховой с ладони ее отпусти.
И пристани новой не верь, если станет прилипчивой.
Призванье твое - беспричальная дальняя даль.
С шурупов сорвись, если станешь привычно привинченный,
И снова отчаль, и плыви на другую печаль.
Пускай говорят: "Ну когда он и впрямь образумится!"
А ты не волнуйся - всех сразу нельзя ублажить.
Презренный резон : "Все уляжется, все образуется..."
Когда образуется все - то и незачем жить.
И необъяснимое - это совсем не бессмыслица.
Все переоценки нимало смущать не должны, -
Ведь жизни цена не понизится и не повысится -
Цена неизменна тому, чему нету цены.
...С чего это я? Да с того что одна бестолковая
Кукушка-болтушка мне долгую жизнь ворожит.
С чего это я? Да с того, что сережка ольховая
Лежит на ладони, и, словно живая, дрожит...
Евгений Евтушенко