Анни » 05 дек 2009, 21:21
Мария Семенова
Волкодав
Зверей и птиц не слышно было в лесу, и девочка испуганно обернулась
на шорох. Первой мыслью было: как защитить?.. Но через поляну семенил
длинноухий мышастый ослик, а на нем верхом сидела смуглая седенькая
старушка.
Девочка вскочила и побежала навстречу:
- Бабушка, милая, помоги!.. Старушка отозвалась по-веннски:
- Так я, деточка, затем сюда и приехала. - Потом легко соскочила
наземь и наклонилась над псом: - Совсем не бережешься, малыш... Разве ж
можно с собой так, глупенький?
На крупе ослика висели пухлые переметные сумы, и там нашлось все, о
чем только что горевала Оленюшка: снадобья в баночках и туесках, тряпицы
для повязок.
- Я стану лечить, а ты держи его, - распорядилась старушка.
- Как, бабушка?.. - не поняла девочка и собралась подсунуть руки под
голову пса.
Седовласая женщина зорко глянула на нее:
- Так же, как доселе держала. Зови своих Богов. Гони смерть... - И
добавила нечто уже вовсе загадочное: - Если он вернется, так только ради
тебя.
Оленюшка не очень это поняла, но спрашивать не посмела. Вдвоем они
возились над псом весь остаток вечера. Девочка таскала из ручья воду в
ведерке, сделанном из гладкой коры неведомого ей дерева. Обламывала
сухие ветки, устраивая костер. Толкла что-то в беленькой ступке. И все
время молилась, великой Матери, Вечно Сушей Вовне, потом Старому Оленю,
пращуру ее рода, и, конечно, Богу Грозы, чей орел завел ее в этот лес.
Иногда она думала о том, какой переполох был теперь, наверное, у нее
дома. Но про это думалось как-то глухо, издалека. Кончилось тем, что
умаявшаяся Оленюшка так и заснула, прильнув к косматому боку зверя и
слушая, как внутри, под ранами, упрямо стучит измученное сердце.
Она проснулась, как от толчка, посреди ночи в самый глухой час,
открыла глаза и увидела, что возле костра появилась еще одна гостья. И
такова была эта гостья, что девочка плотнее обняла неподвижного пса,
словно ее жалкое усилие вправду могло его защитить. На границе светлого
круга стояла худая рослая женщина. В длинной, до пят, белой рубахе и
темно-красной поневе с прошвой, расшитой белым по белому. Распушенные
пряди седых волос достигали колен. Лицо же... Страшная гостья не была ни
старой, ни молодой. Время попросту не имело к ней отношения.
- Он допел Песнь, - сказала она, и голос шел ниоткуда. - Он мой.
Старушка, которой девочка помогала весь вечер, подбросила в костер
хвороста и спокойно ответила:
- Не первый раз мы с тобой встречаемся, и бывало так, что я тебе
уступала. Но его ты не получишь.
Огонь, ободренный новой порцией дров, вспыхнул ярче, и худая женщина
отступила на шаг. Но и только. Она сказала:
- Он принадлежит мне. Погаснет твой костер, жрица, и я его заберу.
Жрица ответила почти весело:
- А вот и не заберешь.
Девочка услышала, как сердито вздохнула хлебная закваска в горшочке,
и ей показалось, будто пришелица испугалась этого звука. На всякий
случай Оленюшка подтянула корзинку с горшочком поближе к себе, потом
села и взяла ее на колени.
- Это кто еще здесь? - словно впервые заметив ее, свела брови
незваная гостья.
Девочка с перепугу ничего не ответила, только ухватилась за шерсть на
песьем загривке. Зверь силился зарычатъ, но не мог. Жрица ответила:
- Это та, кого ты тем более не получишь. В голосе, раздававшемся
ниоткуда, прозвучала насмешка:
- Рано или поздно я получу всех.
- Есть чем гордиться! - фыркнула жрица. - Вся твоя власть - на
мгновение! А потом опять Жизнь!
Пламя костра начало опадать, и она подбросила в него еще хвороста.
Девочка с ужасом увидела, что в запасе осталась всего одна ветка. Что
потом?.. Хоть в лес беги, ищи впотьмах сушняка!.. Пересиливая страх,
девочка готова была вскочить и бежать, когда к костру с разных сторон
начали выходить люди.
Странные люди. Мужчины и женщины...
Очень разные внешне, они были похожи в одном: ночная тьма словно бы
не касалась их, расступаясь перед едва уловимым, сиянием, исходившим от
их тел и одежды. Казалось, посреди глухой ночи их освещало незримое
солнце. Люди несли с собой поленья для костра, друг за другом подходили
они к жрице и складывали принесенное у ее ног. Куча хвороста принялась
быстро расти.
Самыми первыми, держась за руки, появились мужчина и женщина.
Красивые, совсем молодые. Они показались Оленюшке очень похожими на
человека, которому она полгода назад подарила бусину. Отдав поленья, они
подошли к псу и жалеючи склонились над ним, словно стараясь поделиться
сиянием своего солнца. А потом оба посмотрели в глаза девочке, и ей,
озябшей, стало тепло. И ушли - но не во тьму.
Оленюшка увидела хрупкого молодого арранта с веселыми мечтательными
глазами. Казалось, этот юноша в любой миг был готов воздеть к небесам
руку и разразиться вдохновенной поэмой, другие люди были суровы и
бородаты, с тяжелой походкой каторжников. Еще девочка увидела чету
вельхов: дед и бабка вдвоем тащили целое бревнышко, и старик все
улыбался, радуясь, что вновь обрел две руки. Прежде чем уйти, дед с
бабкой присмотрелись к Оленюшке и одобрительно кивнули друг другу.
Девочка ощутила, как в воздухе на миг разлился аромат свежих яблок.
Костер бушевал. Жаркие языки взвивались с веселым и яростным ревом,
раздвигая ночной мрак, вынуждая недобрую гостью отступать все дальше
прочь.
Так продолжалось до самого рассвета, и хворост у ног жрицы не
оскудевал. Когда же небо на востоке уверенно зарумянилось, старушка
обернулась к девочке и сказала:
- Спи, дитятко. Все хорошо.