Баллада о сакральном

[Сшонэ]

Начато 6 сентября 2024 года

Баллада о сакральном

Я плавно опускался в глубину
Огромного густого одеяла,
Живого, уподобленного сну,
Непознанного странного портала
Движения мне явно не хватало
И я стремился ухватить волну.

И ухватился, был ли это мост
Или конец неведомого шлейфа,
Что вел туда, где строился погост
Или итог немыслимого драйва,
Блаженства иже сладостного кайфа.
Где силы древней явленный форпост.

Воистину, мне не хватало дней
Чтобы успеть возвышенно и томно
Пройти путем одержанных огней,
Познать врата, а с ними град огромный,
Унявши стресс, потупив взгляд нескромный
Моей фортуны, угождая ей.

И долго мне казалось, не смогу
Осилить силу грозных врат сакральных
Печалиться на этом берегу,
Пусть избегая плотских мук моральных,
В устройстве чувств благих, исповедальных
И знать и верить, что пока не лгу.

Не лгу себе, когда и явь, и сон
Мешаются в неведомое блюдо,
Где главное таинственный бульон,
И важное не звери и не люди,
А тот, кто знает, видит или судит
И рядом рок, молитвы и закон.

И в тонкой мешанине тем
Хотелось правды, истины, надежи,
Хотелось счастья для себя и всем
До боли, до страдания, до дрожи,
Слова вокруг до боли так похожи,
Что я на время оказался нем.

И замолчав, коснулся истин я,
Те, белой птицей взмыли облаками
За горизонт, за гору, воронья
Вдруг налетело темными толпами
И я упал всем телом на татами,
Приняв их за законы бытия.

И эта часть пути прошла как дым,
Лишь след костра вчерашнего - седины,
Остался опыт, прошлые труды
Рождали втуне новые картины,
Освобождали от былой рутины,
Неясности гипотез и воды.

Неясности гипотез, полукруг
Вдруг осенил меня ночной волною,
Как будто древний и особый лук
Под знаменами яркий код героя,
Иллюзии пронзая слой за слоем,
Лишает патоки и очищает дух.

Дух для меня, как будто бы не я,
Не он ли смотрит с неким ожиданьем…
Зовет собой в нелегкие края,
Храня в себе глубинное посланье
О беспорочном сладостном свиданьи,
О принципе святого жития.

Мой дух, скажи, зачем наш симбиоз,
Неужто жить ты без меня не можешь,
В твоем саду растет немало роз,
Зачем тебе твой плен, что скрыт под кожей?
Пусть знаю я, что ты опять поможешь,
Когда бинты, больница и наркоз…

И если враг незрим, и близок он,
И небо чистое, за горизонтом тучи,
С душой и мозгом варишь нам бульон,
Тем крепнешь ты, хотя немало мучим,
Наперекор становишься живучим,
Скажи, какой хранит тебя закон?

[Сшонэ]

Не скажешь, как тебе живется,
Скажи, а хочешь ли чего,
Твой бог и что им воздается,
Поддерживая естество?
И каково твое родство,
Какое сердце в тебе бьется?

Настал черед чудесных дней,
Когда неясность ниспадает
Чредой чудеснейших огней
И там, за горизонтом, тает,
Хотя душа болит, мечтает,
Но что ты скажешь?! все о ней.

О ней, о ней мы говорим,
Когда о духе вспоминаем,
Идешь по жизни, пилигрим,
Хотя душа всегда вторая,
Пусть дух сегодня ей питаем,
Про дух не помним, что творим?

***

Иллюзия, блаженная сестра
Который день мешает просыпаться,
А солнце, что восходит со двора,
Вдруг начинает по небу метаться,
Писать на стеклах по числу так двадцать
И звать, как будто мне уже пора.

Я восхожу, по виду грозный я,
И говорю, что, солнце, написало?
Чего глаголишь, грей уже поля,
Ведь зелени на них пока что мало,
А не взойдешь, не избежать скандала,
Вот скроет небо стая воронья…

Вот и удел, я ночь себе призвал,
Исчезло солнце, будто небывало,
Хотел скандала? вот теперь скандал!
Укрылся мир под толстым одеялом,
Остался шум последнего вокзала,
Я на него когда-то прибывал

Я в поезде, покинутый перрон
Остался там, за темным-темным мраком,
За трауром, моих ли? похорон,
Служителей, что в черных-черных фраках,
Астрал, гадания на знаках зодиака,
Туда, где начинается закон.

Неужто бог настолько оскоплен,
Что из стихий, эфира и металла
Создал формат настолько закален,
Что пищевым звеном для мира стал он,
Настолько древним, молодым и старым
Началом от начал был населен?

Не может бог такое возжелать,
Тогда пришла к первейшему началу
Закованная роком древних рать
Других миров, а их совсем немало.
С тех пор живое жило? Выживало!
И до сих пор желает выживать.

Но я не стал и ныне не хочу
Блистать в натуре взглядом леопарда,
Теперь и мне другое по плечу,
Хотя другое все таки не надо,
Какого быть участником расклада,
Где истина? ее я подсвечу,

Где истина? я, сделав еще шаг,
Увидел смерть свою, а как иначе?
Так в чистом поле вырастает злак,
Какой-то куст и дерево, тем паче.
А лесорубы издавна батрачат,
И печь горит, и остается шлак.

Да, истина, пожалуй, только смерть,
Она вечна, как бог, как изначалье,
И мне сейчас так хочется посметь,
И убежать от боли да печали,
Да, так и есть, вагон, мелькают дали,
Ведь невозможно дважды умереть.

Смерть истина, но как ее познать?
Иллюзией повенчана реальность,
Спасает дух сильна его печать,
Глубинная великая сакральность,
Наш путь не скажет меру или дальность
Колесам, продолжающим стучать.

Я вечный дух, я жив и мой вагон
Спешит туда, где бог, стучат колеса,
Сознанье, ясно, явно, что не сон,
Я ухожу от сумрака погоста,
За праздник смерти, мне не нужно тоста,
По истине она не есть закон.

Освобождение, что от него?
И кто во мне сейчас чего-то хочет?
В том мире остается естество,
И что сейчас во мне меня упрочит?
Я без ума и что-то меня глючит?
Душа ли это, новое родство?

Душа ушла, как это должно быть
Туда, где память истин сфер чудесных,
И духу бога надобно любить,
Хотя процесс довольно бессловесный,
Пусть бог бросает сверху взгляд отвесный,
И кажется я продолжаю жить.

Какое множество из мертвых душ
Струят в потоке магии зловредной,
Жизнь продолжается, она как уж
Всегда со мной, холодный и не бедный,
Но временам возглас мой победный
Приносит дар, а временами куш.

[Сшонэ]

Что человеку база жизни всей,
Конечно не уйти и мне от дара
Что по судьбе особенных людей,
Пожалуй, и меня минует кара…
От сильного, давящего удара
Не плачу я - мне было всех больней.

То сердце мое билось через край
По силушке злокозненных мистерий,
То слабость духа, спи и умирай.
Истории мифических поверий
Под бахромой цветастых бижутерий,
Описывали расчлененный рай.

И этот рай был кровь и пот, и стон
Людей, что были массою невидной,
Вдруг им случилось, вместо похорон,
Я поделился даром, груз ликвидный
Передавался тропкою завидной,
Но трон его воинственный закон.

Но трон его источник чистоты,
И этот мир когда-то обладал им,
Тенета, тернии от лжи густы,
Но мною путь от них исповедимый
Поведан небом, счастливо хранимый,
Природа не терпела пустоты.

Гармония! не есть ли тот этап,
Как выход человеческой породы
Из уровня, где сир, болезен, слаб,
Устроивший великие походы
Умножив натуральные доходы,
Тем вырываясь из коварных лап.

Коварных лап невежества и сна,
Ничтожества и пошлости и бреда,
Туда, где жизнь красива и ясна,
Как мощная здоровая победа,
Где всемогущи статусность и кредо,
Или короче, жизнь, а с ней весна.

Пусть человек до истины дошел,
Но обладает низким слоем духа,
И кто-то скажет, это хорошо,
Ненадобно искать, плутить аукать,
Не замечая подающих руку,
И что ему дают напосошок.

Сознание, не есть ли цель всего,
Что созидает или разрушает?
Так целое в начале естество,
Беспечное, находится у края
Великой жизни, веришь, каково
Постигнуть как нелегкая играет?

Сознание, ты рядом, глубина,
Да! Стала мне довольно интересной,
Воистину, стоячая волна
Стекает медленно путем отвесным,
Зловещее становится известным,
Ведь ищущий исследует до дна.

Так было долго, миллионы лет,
Процесс от зла переходил до злобы
И не казался белым белый свет
И очень быстро доводил до гроба,
Чтож умирал носитель, чтобы-чтобы
Сознание досталось на обед.

Близ горизонта множество морей,
Ныряя в море, познавая воду,
Наткнулся я на древний мавзолей,
Гробницу твердокаменного свода
И стены, неизвестная порода,
Хранили руны силою своей.

[Сшонэ]

Морская сфера, это что-то, но
Она причудлива, цепное ожерелье,
Извечное же в ней погребено,
Хотя на деле это надземелье,
Природа управляет канителью,
Пускай не все в ней издревле видно.

Но я смотрел, страницы взор листал,
Сквозь волоокий сумрак изумрудный,
Парило озеро, пар облекал
Вокруг пространство в переливе чудном!
Пожалуй, все! и переход был трудный,
Тогда привал, я все таки устал.

Настало время, сумрак подустал
Мир омрачать зеленым покрывалом,
Возникли силы, тот еще ментал
Укрыл чертог пусть слабенькими забралом,
Вокруг меня неясное летало,
Что это было? Я не ожидал.

Летали души, их несчастный лик
Меня привел в растерянность слепую,
Толпа душ мертвых в этот жуткий миг
Вдруг превратилась в фурию шальную
И захватила жизни суть живую,
От острой боли закричал я, крик….

Крик был не мой, а из гробницы той,
Чей дух хранил мечту о воплощеньи,
Вдруг сдвинулись над каменной плитой
Узоры пламени, что солнца луч весенний,
Пошли по склепу, сбились по ступеням
И воздух стал прозрачно-золотой.

Да, воздух стал хрустальной чистотой
И запах трав неведомых и чудных
И что-то говорит во мне, постой,
Не твой ли час тебе подходит судный?
Освободи в себе свой груз подспудный,
Взмахни крылами, если не святой.

Лети, лети за грань, за сотню лет,
Туда, где вера прекращает верить,
Туда, где прекращается и свет,
И где надежда видится потерей,
Мертва там магия за кознями мистерий,
Туда, где мертв и ты на много лет.

За табунами миль, мир духом населен
Моим, другим - их очень, очень много,
Бывает так, что кто-то был казнен
И не успел познать в натуре бога,
То не видать ему чудесного полога,
А будет глубиной всемерною пленен.

Чудесный полог, там ли вечный дух
В негрешности постиг его высоты,
Не там ли музыка ласкает слух,
И душ уже прощальные полеты?
Расплавлены разрозненные соты,
Хотя вулкан их жизни не потух.

Не это мне сегодня, мой дусуг
Отсутствует, мое определенье,
Иначе статус - я и есть тот дух,
Что возлетел, теперь мое мгновенье
Чисто и славно, майский мед весенний
И камертона изначальный звук.

А что душа? В отличьи мертвых тел
Лежит она за теплыми стенами,
Там я, бывало, с духами летел,
Мир, отвечая вкупе голосами
Машин, заводов, ливнями, цунами
Все говорил, но что сказать хотел?

Мир говоришь, как будто бы молчишь,
Через посредника я понимаю
Так трудно, временами чудно лишь
Звезда небесная попросится шальная
Туда, где прежняя горела, догорает
На постаменте, где всегда стоишь.

Стоишь как пень, что потерял сосну
В лесу дремучем, нынче только степи
Ветрами полные и праздно ждать весну,
Пусть будут травы в новом благолепье.
Их аромат, что пьяно ноздри треплет,
Как будто ловит щуку на блесну.

Я дух, но тело все таки живет,
Аллея, парк, сегодня потепленье
И пахнет снегом, славно, что не лед,
Готовый выстроить скольженье и паденье
По ветви жизни, где оно мгновенье,
Когда и что кому перепадет?

Конечно тело выспаться должно,
И в этот день оно стремится рано
Туда, где все уже предрешено,
А хочешь пить, то будет полстакана,
В молочном нет ни сливок, ни сметаны,
И серою наполнено вино…

Оно умрет, пускай на этот раз
Оно стремится все таки к бессмертью,
А смерть, она ли отдает приказ
Тому, кто рубит или тянет плетью?
И ох, и ах, какое междометье!
Кто ждет от вас и чувствует экстаз?

Бессмертие и смерть, меж двух огней
Все человечество живет бессменно,
Вот усыпальница, вот мавзолей
Означен в каталогах непременно.
Живущему так не хотелось тлена,
Но смерть не по заказу брадобрей.

А что же дух, не знает смерти он,
Но есть детали, в них и разбираться,
Зачем ему страдать от похорон
И в жизни бренной побеждать и драться,
Грустить, смеяться или улыбаться
И знать, и ведать смерть или закон?

В законе истину я духом узнаю,
Мой дух спешит куда? На поле брани,
Пусть очутилось тело на краю,
Мой дух упрется, выдержит, восстанет,
Врага нейтрализует или ранит,
И скажет жизни, - Я тебя люблю…

И в силе истина, ведь, связь времен
На силе держится, ей продержаться
Так хочется, но смерть несет закон
И кто-то думает прожить еще лет двадцать,
Пытаясь помолиться, прогибаться,
Пусть сам и недалек до похорон.

Пусть сила - истина, хватает ей
Премного мудрости, ведь так бывает?
Пускай судьба, не скрыв своих очей,
Во славу духа вечно помогает,
Но только страсть так быстро запрягает,
Бывает трудно удержать коней.

И эта страсть, в тебе зловредный дух,
И справиться с ним невозможно плево,
Но кто-то слышит, напрягая слух,
Она желание, мол, что такого?
Такое есть, теряешь жизни слово,
А термин «раб» не делится на двух.

При жизни раб, неправда ли, смешно?
Страстная сущность поедает сердце,
И жизнь, и миссия не греет, не важно
Посланье бога быть единоверцем.
Душа в плену и нарезает версты
К тому, что пошло, глупо и грешно.

***

Что до всего? Мой дух стремится ввысь,
Где правит миром бога естество,
Пронзает мир единственная мысль,
Жизнь истина и больше ничего.
Мир бренный укрывается листвой,
Дух шепчет телу, - только продержись!

***

А что потом? Неважен и ответ,
Посланник времени шлет перемены,
На сотни да, мне будет сотни нет,
Пускай горит веселое полено
В моей печурке сердцу нет и смены,
Пусть мне как будто только двадцать лет.

Ласкала ночь небыстрой суетой,
Возможности для духа неусыпны,
Он чувствует, что бог ему святой,
Так летом ранним расцветают липы,
В глубинном детстве радости и всхлипы,
Жуки и пчелы, меда вкус простой.

Чем пахнет жизнь? так пахнет верно хлеб,
В нем от любви до бога очень близко,
Вот чел родился, вырос и окреп,
Голодной кошке наливает миску,
А жизнь ведет свежо, на грани риска,
А после чувства по итогу лет.

А после чувства, что палитра стен,
Дух окружает фоном цвет зеленый,
Свободы нет, и сладок этот плен,
Бессмысленны молитвы и поклоны,
Дух ощущает бога дух огромный,
Сам до поры без совершенства нем.

Подобным богу дух стремится стать
Он ищет чистоту, что тот алмазы,
Ее стремится быстро наверстать,
Но грязь души, неведомая глазу,
Подобно гончару, что лепит вазу,
На все уже поставила печать.

Печать уже поставлена вчера
И не одна, и те, что были ране,
Так теплая, гнилая кожура
Всю сердцевину ослабляя ранит,
Романтикой от темной силы манит,
И это повторяется с утра.

И это повторяется потом
Когда мечта приходит и похоже
Чел этот больше кажется котом,
В калейдоскопе жизни были рожи,
От нищего до выскочки вельможи,
А также при обличии святом…

Горит основа жизни, кисея
Сжирает светлое. Душа постится
Под образом святого жития,
Но образ сам и плачет, и боится,
С ним прихожане или просто лица,
Вне чистоты заблудшая семья.

Когда бы истины хватило - край,
Когда бы счастье стало просто нормой,
Когда бы, если хочется, желай,
Любые проявления от формы,
Пускай желание становится огромным,
Так неужели это будет рай?

Так неужели это будет ад?
В его порочности убийство света,
Так в чем суть жизни? Стоический взгляд
Довольно близок миссии эстета,
Он где-то рядом с грацией балета,
Гармонию желают все подряд.

Гармония! Что духи говорят
Тому, когда желания безмерны,
Живые страсти зажигают взгляд,
Из года в год, по логике паттерна,
Где все прилизано, очищено, кашерно,
Когда грехи, что в птичнике, галдят?

[Сшонэ]

Когда бы истины? Осколки здесь,
Что перламутр в песке ночного пляжа
Пронзает искрами возвышенная взвесь,
Настанет день, и спрячется, и ляжет,
Пусть кто-то ищет, не найдет пропажу,
Пускай и мир перепесочит весь!

Все на виду, но если черт слепой,
То не увидит ни огня, ни ада,
Ему котлом пребудет дом родной,
По силе воздается и награда.
Так путник в лабиринте променада
Не замечает смерти за спиной.

Что вечно ждет урочный часовой,
А путник скульптор, то еще искусство,
Пусть даже наградит ее косой,
А по итогу сознает, все пусто,
Змея шипит, что встретила мангуста,
Пусть даже не останется живой.

А сила где, что долго жизнь хранит
В метафоре досужих сказок, баек,
Вся чья-то жизнь беспечная горит
С мечтою о могуществе и рае,
Не помогает братия святая,
Ведь и сама в каком кургане спит?

В каком кургане сила замерла
И ждет опять святого пробужденья,
Великий дух, уже боритель зла,
Придет кому в какой-то день осенний,
Пускай не первый, только не последний
И бросит смерть кого так стерегла?

И вот опять мой дух опередил
Чужие мысли, как чужие всходы,
При недостатке опыта и сил,
Что и сейчас, не чувствуя природы,
На кляче, алле дворовой породы
По цирку жизни клоуна будил.

Мой клоун я, кому я так смешон,
Не мне ли позабыть свое волненье,
Уйти в монахи, скрыться в капюшон,
Не ведая ни сна, ни исцеленья,
Во славу господа младого поколенья
Вещать для тех, кто сам всего лишен?

И снова дух на гребне высших сил
Вобрал в себя в итоге равновесье
И сам себе опять провозгласил
Сакральный опыт, скрытый поднебесьем,
Присыпанный по городам и весям
Тому, кто этого и вовсе не просил.

Баллада о сакральном, все о нем,
Пусть мой рассказ не очень-то предметен,
Бывает, где идем, о том поем,
Как будто бы других не знаем песен,
Сакральной тканью этот свод обнесен,
За тайной по которой не живем.

И тайна спит, неявленный дракон,
Встречаясь с ним, я вижу временами
И новый, и непонятый закон,
Воронки и тайфуны, и цунами,
И тишина приходит временами,
И чей-то плач, стенания и стон…

На медленной таинственной реке,
В которой все плывут, судьба волнами,
Кому-то парусник, а кто-то налегке,
В ней тишина меняется цунами,
Победы нет и нет и за горами,
А выбор так похожий на перке.

Пусть выбор умер, значит фатум-рок
Стоит за вами мощным истуканом,
Короче финишем путей-дорог,
Ловушкой, тупиком или капканом,
А после трупом грязным, бедыханным,
Концом надежд, желаний и тревог.

[Сшонэ]

Причина есть, ее бы я обьял
На перкрестке прошлого и судеб,
Потенцил обьятия столь мал,
Что толку от обьятия не будет,
Нет прокуроров и никто не судит,
Кумиров нет и пуст их пьедестал.

А что же есть? А есть моя страна,
Она поболе, чем моя Россия,
И карты нет, но суть ее видна,
Она по своему изящна и красива
И можно жить и долго, и счастливо,
Пускай растут и дружат племена.

Он и сейчас живет - особый мир,
Без дворовых бандитов, хулиганок,
Без поножовщины, мигрантов и мортир,
Без наркоты, без курева и пьянок,
Без мухлежа, гаданий и цыганок,
Хватает всем и денег, и квартир.

Что в этом мире главное? А я!
В нем чистота особая такая,
Иначе здесь простроена семья,
Здесь истина тома свои читает,
Змеиной кожей старый мир сползает,
Остатками усеяны края.

И там, где я, немного свят удел
И дела нет до муки беспределья,
Ведь я там был, но что сказать хотел
Тому, кто не добился своей цели?
А ничего, ведь те, что жить хотели,
Пусть будут там, где каждый быть посмел.

Страх смерти, страх великий поводырь,
Вот и сейчас он линии простроит,
Где был когда овраг, гнилой пустырь,
Увидишь краны новых новостроек,
И только будь при жизни удостоен
Его призов, о, юный богатырь!

Юнец, и правда ты сегодня жив,
Еще жива и юная особа,
Обманута, мир не совсем красив
В цветной пластмассе возле крышки гроба.
Пусть мудрость проявляется особо,
Пусть кто-то будет чуточку счастлив.

Да только тлен идет через века,
Пусть мертв носитель, слово ядовито,
Иллюзия как прежде велика
И слово истины погребено, забыто,
Елеем иже ладаном залито.
Раскол! и трещина безмерно глубока.

Раскол, разруха, глупость и провал,
Они ли так пугают и заводят,
Они ли путают и мысли, и слова?
Кумиры мира с пьедесталов сходят
И знается, что кто-то выше бродит,
Потомок истины и даже естества.

Неужто я хотел по райски жить?
Сейчас скажу, хотел и не иначе,
Но понимаю, нынче нужно быть,
С фортуной рядом принимать удачу,
Мужской слезой я нынче тоже плачу,
Пускай мой мир и силится остыть.

Чтоб сделать шаг к гармонии святой,
Стабильность обрести, с ней силу, ясность,
Грядет мой мир счастливо-золотой,
А значит прячется неведомо опасность,
И каждый ощущает сопричастность
И многое не кажется мечтой.

И многое покажется простым,
Что тихое и теплое дыханье,
Вдруг вырываясь и земной плиты,
Сливаясь по законам мирозданья
Вселенским и всеангельским порханьем,
Пусть не дойдя до бога и версты.

Плита земная, видя дух земли
Блаженных мира только укрепляет
Землица! Вот растения взошли,
Поскольку в них энергия святая,
А по утрам все в мире расцветает,
И небо благодатное сулит.

Вот и сейчас, смотрю на небо я,
Кто на меня оттуда с неба смотрит?
Великий дух земли и мы семья,
Храним себя водою, пищей, плотью,
Точу клинок, что был доселе острый,
Чего-то не хватает для житья.

Что не хватает? Жизни на века,
Не мне судить, но жить то мне придется
И завтра будет чаша глубока,
Я пью ее, покуда сердце бьется,
И песнь свою, поскольку мне поется,
Продолжу петь, пусть сила велика,

Пускай же будет сила велика,
В ней жизнь моя в невидимом инферно,
От фиолета праздничных шелках
Рождает твердость, бог мой благоверный
Замыслил музыку, она мое крещендо,
Так будет, будет позже, но пока…

Инферно мрак, кто это извещал,
Глаза горящие укрыты капюшеном
О чем вещает холода металл,
Оружие, что властно над законом
Людей простых? Им отвечать поклоном
Тому, кто жить по елику устал.

Почувствовать воинственный оскал
Источника, где мир потусторонний
Не только мрачных и могучих скал,
Не из того, что ведал глаз вороний,
О трауре и марше похоронном,
Нет, все не то, другое отыскал.

Глубинный взор, что дух еще хранит
С времен простых, тяжелых суеверий,
Огонь пещеры греет и горит,
Костер потухший, он сравним с потерей
И жизнью окончательною мерит,
Да, знает дух, что смерть за всем стоит.

[Сшонэ]

И кажется не мне сегодня спать,
Когда успею лицезреть удачу?
Себя, что книгу плакать и листать,
Уже не верю, что чего-то значу,
В глубоком мире столько лет батрачу,
Кем становлюсь и кем возможно стать?

Становится тягучим бытие,
Незримое невидно подплывает,
Да, я в еще непонятой струе,
Она сжимает, жжет и растворяет,
Последнее струя мне оставляет,
Я погружаюсь в горькое желе.

Возник и сон, недвижим просто сплю,
Сил шевелиться нет, но их хватало
Куда-то плыть, подобно кораблю,
Куда же, до какого там портала?
Ну, а пока оно меня листало,
Пусть я читать не очень-то люблю.

И в этот раз, я думал все как есть,
В моих делах случились междометья
И что-то получилось перенесть,
И даже избежать кровопролитья,
Тяжелые минуты для наитья
И не понять зачем случилась месть?

Такая месть, я слово потерял,
Не по земному, новое инферно,
Ему я жизнь местами доверял,
Ему я верил в пыле благоверном,
Остаток веры, мол, придет наверно,
Я час назад конечно сохранял.

Таков итог, сгорел калашный ряд,
Но старый ряд и нынче не подводит,
Пусть две беды случаются подряд,
Святая память с песней хороводит,
Гроза и дождь, свежо и грязь уходит,
Да распадается жестокосердный яд!

[Сшонэ]

Да, распадается, а что идет вослед?
Таинственны, сакральны перемены,
Далекий, мной забытый силуэт
Начал начала, ниспадают стены,
Я возвышаюсь, набухают вены,
И боль и страх и солнцеликий свет.

Я верую, но бог звучит не так,
Я верую в знаменье новой воли,
Кто и сейчас ко мне доводит знак
И запах нераспаханного поля,
Вселенского сакрального застолья,
Где мебель чудная и бесполезен лак.

Спокойствие? Не есть ли мой удел?
И вот сейчас он внове возвеличен,
Дух получает то, что так хотел,
И светит солнце, воздух так привычен,
Но я не я, немного обезличен,
Что белый ястреб перед роем стрел.

И так хотелось, чтобы тишина
Беспечно длилась в даль по переулкам,
Великого спокойствия полна.
Глубинным сердце отвечает гулко,
А в бутике уже готова булка
И снова начинает жить страна.

[Сшонэ]

И снова, где тот главный передел?
Глаза устали видеть нечистоты
За горизонтом, я и там успел
Заметить жизнь и смерть, да их пустоты,
Нет ничего, кроме остатков рвоты,
И горечи, что остаешься цел.

Да, горечи, она ко мне сполна
Сподобилась той непрерывной пеной,
Что вознесла великая волна
Пространства боли, жизни и вселенной,
Подброшу я еще одно полено
В печурку жизни, снова тишина.

Там кто-то ждет, он вроде не знаком,
Ну, так недалеко до паранойи,
Слезает страх разорваным чулком,
Смесь напряженья, жести и конвоя,
Плащ одевает мир перед грозою,
Затем снимает черным языком.

Уходят тучи, снова на парад
Готовится природа в назиданье,
Не отменить порядок и расклад,
Великого тотемного свиданья,
Эмоции и чувства, их посланья
Возносят свет, а свет рождает ад,

[Сшонэ]

И снова шаг на поприще моем,
Великое столь близко, так приятно
Хвалить судьбу, вот мы сидим втроем
Над бренным миром, там, где все понятно.
Но голосок, доселе столь невнятный,
Чуть шелестит о чем-то, о своем.

Его бы мне услышать и забыть,
Так забывают рыбы голос щуки,
В ее желудке прекращают жить,
Так не познав страдания и муки,
Ну, разве что от безнадежной скуки
Придется мне другое ворошить.

Другое, да! Мне ль делать этот шаг,
Рискнуть, теряя волю или силу,
Увидеть всю картину, вот твой враг,
Он обретает счастье, не могилу,
Ведь он напал на золотую жилу,
И полагает, будет вечно так?!

Я не смеялся на его одре
И не стоял печальный возле гроба,
Был кто-то рядышком на том столе,
И был там взгляд, и этот взгляд особый,
И запах был какой—то, пряной сдобы,
И воздух спертый - старое желе.

Я видел часто этот натюрморт,
Простить врага, земля бы стекловатой,
Печалится не искренне экскорт,
Кто этом мире жив невиноватый?
Но жаждет смерть нейтральная расплаты,
Отправить душу в неизвестный порт.

Душа идет по легкости своей,
Под причитанья и под назиданье,
Пусть эта тема скрыта для людей,
Пускай идет, что мне ее страданье,
Ты помнишь, враг, премилое братанье,
Твоя ли подлость сутью жизни всей?