Сокровища "Чаши" (Нараяма)

[Хоссэ]

Всё же полагаю что в скором будущем эта книга станет очень востребованной, поэтому выделяю в отдельную тему:

Хоссэ

Читая путешествие Наврунга и о Городе Золотых Врат реально ощущается сахасрары поток, который остаётся и после прочтения.

Нараяма

"Да, Хоссэ, потрясающие картины истории человеческих душ проходят перед глазами моей души, для меня они становятся как открытая книга, и покровы тысячелетий просто не существуют.
Всё, что чувствуют и переживают люди - всё это видно мне как камни на дне родника и самые высочайшие фазы человеческой духовной жизни и самые сокровенные факты истории становятся ясны и понятны мне как если бы я сам стоял у Книги Жизни и читал в ней вместе с Великим Ригденом. Это удивительно. Оттого и поток сверхсознания, который чувствуется в этих словах - он действительно есть, потому что эти картины и познания предоставлены мне сознанием, владеющим этим потоком.

Интересно, что некоторые сведения или линии жизни некоторых людей мне отказались показывать вполне чётко и определённо.
Например, будет ещё только пару глав о Манисе, и всё, на этом его жизнь для меня становится недоступной.
Бывают художники, пишущие из фантазии, а бывают - пишущие с натуры.
Я описываю то, что вижу.
Это своего рода библия древних времён, с точностью фотографии запечатлённые мною события и стремления людей, которые с тех пор значительно выросли духовно и уже сейчас являются ближайшими сотрудниками Братства.
Моя цель - показать как они росли и как ими стали, и вместе с тем осветить все самые основные исторические события.
Битвы шамаров и Сынов Света, путешествия Ясона и аргонафтов (среди которых был Великий Владыка в качестве Орфея, он был другом Ясона), перенос Белого Братства с острова в Гималаи, поход Моисея, Битва при Ланке с Раваной, неизвестные страницы жизни Будды и Христа, подвиг Мохамеда и мысли Серафима Саровского, попытка построения Новой Страны и судьба её неудавшегося Правителя, которого Владыки намеревались сделать Вождём Новой Страны, Битвы Армагеддона и многое, многое другое, захватывающее и интересное.
Я задумал этот труд по объёму не менее чем, "Войну и Мир" и по захватывающим сюжетам не хуже чем "Дозоры" Лукьяненко, но при этом всё описанное - правда, наблюдамая мною. Я подсматриваю удивительные движения человеческих душ и то, как эти души делали целые эпохи."

Книга пишется здесь http://agni-yoga.eu/nastavnik/viewtopic.php?f=40&t=694

[Хоссэ]

Ниже буду размещать отдельные главы из этой книги:

Утром Гьянг привёл Наврунга в тот же акрополь, положил его на то же ложе и прикоснулся ко лбу атланта. Тот сразу же погрузился в тяжёлый сон без сновидений.
Спустя несколько мгновений яркий свет вместо сна заставил его открыть глаза. Было темно, но рядом была фигура, облачённая в кокон золотого света. Взглянув в этот свет, Наврунг изумился сверх всякой меры: в этом свете он понимал, что Разум этого существа настолько превосходит его собственный, что эта разница заставила его пасть ниц перед этим существом. Знакомый голос привёл его в чувство – это был Гьянг в духовном теле Славы:
- Поднимись, нас ждут.
Они вдруг оказались в зале с огромным экраном во всю стену, Гньянг стал больше походить на человека:
- Ты будешь зреть прошлое и знать его как ты знаешь свою жизнь. Ты готов узнать правду?
- Да, Великий…
От волнения голос Наврунга даже в новом теле был спёртым.
Вместо ответа перед атлантом вспыхнул ещё более яркий свет, затопивший всё его существо, и он начал Знать…

Если сравнить планету с человеком, то камни будут её плотью, воды – кровью, нефть – лимфой, растения – жизнью, животные – причиной чувств и ощущений (ими планеты ощущает). Человек будет разумом. А лучшие из людей – душою. Но кем являются Боги для планеты? Ответ однозначный – они её родители.
Люцифер с женой Ассургиной покинули прежние обители, когда Земля (Бхуми) была ещё туманностью возле Луны, тогда ещё населённой жизнью планетой.
Божественный Наставник, задумавший землю, при зарождении её нашёл, что эти двое наиболее близки по духу к задуманному и дал им обоим ключи от Начал. Заронив зерно этой Земли, она указал основной удуманный Им план, и когда убедился, что его План понят верно, покинул ту систему планетных тел, которую мы знаем как окружающую сияющее Солнце - нашу солнечную систему.
Люцифер и Ассургина творили будущее Земли, продумывая мелочи и все подробности, пока Земля ещё спала и была туманностью.
Различные времена требовали особых условий плотности материи и химических свойств. И божественные родители задумывали их.
Одни цивилизации должны были сменять другие, и Единое Дыхание делилось с ними тайнами циклов. И Люцифер и Ассургина вплетали узоры этих циклов в свои планы по освоению земель.
Одни территории должны были подниматься для принятия новых, более совершенных видов животных и растений и людей, другие земли должны были уйти, забрав с собой свои тайны ушедших видов – и это так же продумывали Они.
Даже названия рек и гор, которые подарят им люди, и наречия, и имена вождей и царей – всё это задумывалось, пока земля спала и туман становился горячим.
Эпохи утончённые должны были дать людям мысль о красоте, а сменяющие их эпохи огрубения должны были закалить дух тех, кто в красоте утончился – так, сменяя циклы утончённости и огрубения, должны были закаляться люди и стяжать свойства алмазов в свои формирующиеся души.
Ассургина мыслила о крыльях для людей, но Наставник решил о горах для чистых духом. Ассургина мыслила о небожителях, спускающихся к земле, но Наставник поправлял о лучших из людей, поднимающихся на небеса. Наставник ушёл, но Заветы остались.
Устои всех религий и Учений, сроки выдачи и имена религиозных деятелей – до самого конца – так мыслили они, и в сотрудничестве рождалось их Новое Племя людей, взявших всё самое лучшее от всех на тот момент известных и населённых сорока восьми миров солнечной системы.

Всё шло в соответствии с Планом.
Первая волна монад минерального царства прокатилась и составила огненное, расплавленное тело планеты.
Вторая волна минеральной жизни дала планете отвердеть и сразу же пришла жизнь растений. Несовершенная, она тем не менее покрыла планету. Но начался новый цикл, моря превратились в кислоту, и жизнь замерла.
Третья волна жизни накрыла планету и в этот раз вслед за растениями появились животные. Они были уродливы и огромны, их тела достигали невообразимых размеров.
Сыны Солнца, глядя на эти формы, сказали:
«Людям будет трудно здесь. Творения Земли не несут печать Солнца, но лишь Луны. Уничтожим их, дадим место новой жизни».
И Солнце дало лучи, и опалили они Землю, и сожгли и перемололи всё, что на ней.

И вот четвёртый раз Жизнь пришла в этот мир.
Новые элементы образовались, моря углубились, все остатки прежних форм жизни отложились в виде слоёв под новыми минеральными слоями, образуя жидкие и газообразные потоки в руслах прежних рек и морей. Старая жизнь, переработанная и измененная, стала служить новой жизни. Многослойная структура нового мира привела к разделению форм жизни на подземную и наземную и останки прежней жизни положили начало такому разделению. Начался четвёртый цикл жизни, а это значило, что вслед за новыми растениями и животными впервые сюда придёт человек.

[Хоссэ]

Первые Люди были скорее вытянутыми сферами чистого света, высотой до ста метров. Они не зависели от условий материи и свободно проходили сквозь горы и моря. Вулканы не беспокоили их, как и льды полюсов.

Шло время, миллионы лет, десятки сотни миллионов прошло после уничтожения всего живого, и новые формы растений и животных преуспевали в богатстве форм, чтобы, когда человек обретёт плотное состояние, окружение позволяло бы ему развиваться.
Столбы Света продолжали бессознательно пребывать на земле, становясь всё более эфирными, плотными, но такими же неразумными и бессмертными.
И вот однажды первый человек родился как смертное существо, он был подобен огромной двуполой обезьяне, и от него произошли не только люди, но и вообще все млекопитающие.
Обезьяна была неразумна, как и животные.
Полы разделились, обезьяноподобные люди сражались с огромными животными, которые были, однако, с них ростом. И вот Сыны Света узнали, что пришло время творить.
Он опустились из высших областей и сказали:
«Изберём формы, годные для разума и дадим им огонь разума». Так появились первые адепты, владеющие сверхчеловеческим сознанием, прирождённые маги.
«Иным дадим лишь часть огня». Так появились люди.
«Тем, что не готовы, дадим лишь искру». Так оставшиеся стали «узкоголовыми», нелюдьми в человечьих телах, предшественники обезьян и промежуточных родов между человеком и обезьяной.
Было это 18 миллионов лет назад.
Люди нуждались в руководстве и преемственности Знаний.
Тогда Риши облеклись в плотные, доступные для общения тела и стали ходить среди людей и учить их.
В то время, как пещерные жители учились добывать огонь трением, другие уже строили города и познавали математику и астрономию.
Адепты помогали Богам обучать людей. Так родилась первая цивилизация – Лемурийцы.
Они были божественно чисты и обладали поразительным духовным чутьём, но рассудок был не развит в них. Относясь к Риши как к Отцам, Лемурийцы боготворили их, обожали и поклонялись.
Постепенно вокруг каждого из Богов образовался круг преданных духов, помогающих им в обучении других. Эти помошники становились столь совершенны, что не имели возвожности воплощаться вновь.
Сила закона диктовала идти им дальше, на другие миры и там продолжать своё совершенствование, и тут Люцифер сказал:
«Пусть останутся здесь и помогают. У нас много задач и те, кого взрастил я, нужны мне здесь».
Ассургина возразила:
«Но как можно удержать отрывающиеся листья? На их место придут другие, и так мы продолжим».
Но Люцифер, видя, что другие Риши отпускают своих помощников и те уходят радостно, посылая зовы любви с Дальних миров, возревновал и сказал:
«Не могу идти с вами. Дайте мне моих, с ними буду строить».
Его убеждали, ему ставили в пример, что нигде нет такого, что Иерархия заботится о совершенствовании не только миров, но и душ, и что надо быть там, где больше пользы для роста.
Но он, видя, что отпущенные развиваются быстро и помогают иначе и не хуже; что любят других Риши не меньше, чем его, а может и больше, возревновал и упрямо стал отстаивать законность изоляции Земли.
Так, один миллион лет назад произошло разделение. Из-за этого материк Лемурии раскололся и многие из них погибли.
Зная План, Ассургина повелела на Белом Острове построить город нетленный и вечный, который не будет затронут катаклизмами. Так появилась Твердыня Света, Белый Город.
Было это один миллион лет назад.

Люцифер стал собирать армию из народившихся лишь тогда атлантов и создавать оружие уничтожения. Атланты пошли войной на Лемурийцев, почти все погибли, но от той Битвы 850 000 лет назад почти вся Лемурия исчезла, утонула.
И тогда поняли Риши, что войны будут идти одна за другой, пока Люцифер жив.
Можно ли было его Убить?
Но он – «носитель Света»! Ему Высочайший когда-то доверил Ключи от Начал и суть Люцифера накрепко связана с ядром Земли, а потому, в случае его гибели как индивидуальности, Земля погибнет тоже.

Наврунг видел и узнавал это всё, миллиарды лет пролетали перед ним, он был как на машине времени, но при этом он не просто видел – он знал всё, что происходит.

[Хоссэ]

Сейчас Нараяма описывает своё посещение Шигацзе (что в Тибете) и встречу с Учителем.

Ночь пришла быстро, накрыв покровом спешащий город. Зажглись фонари и свет в домах, своей иллюминацией не давая звёздам проявиться во всей красоте. Млечный путь, Орион были ясно видны, но свет города делал их такими, как я привык их видеть в средней полосе России, а не такими, какими они могут быть виды в полосе средней Азии, где располагался Шигацзе. Да ещё и на высоте три с половиной тысячи метров над уровнем моря.
Полежав часов до одиннадцати вечера на тёплых ещё камнях, я встал, натянул рюкзак, и тронулся в путь, подсвечивая себе фонариком. Я легко спускался вниз по пологому спуску, который был мне уже знаком. Видя такую лёгкость, я выключил фонарик и пошёл, различая тропинку в свете звёзд. Собственно, тропы не было, но лишь очертания кряжа, который и был ориентиром. Пройдя так несколько шагов, я вдруг совершенно явственно, метрах в пяти слева от себя услышал голос, обратившийся ко мне на чистом русском языке. Голос назвал меня тем именем, который дал мне буддист:
- Д., ты выбрал опасную дорогу.
Голос этот застал меня с занесённой ногой. Опуская ногу, я внутренне сгруппировался, и когда нога, не нащупав скальной поверхности, стала проваливаться в пустоту, я не перенёс на неё весь вес тела, и, упав на колени, всё-таки успел ухватиться за камни. В тот вечер я чуть не погиб, ведь скатись я, и утром моё тело, переломанное и остывшее, осталось бы только похоронить. Высота была не менее двухсот метров в том месте. Оправившись от волнения падения, я возликовал: ведь голос действительно был, это не было галлюцинацией, и он спас меня в последний момент, как обычно и поступают мудрецы-буддисты! Более того, он обратился ко мне по имени, которое дал мне Буддист, значит приглашение – это не моя фантазия, а реальность! Волна счастья прокатилась по мне как цунами. Все сомнения, переживания, вся тяжесть последних дней улетучилась как дым на ветру. От сомнений, что так душили меня все эти дни. Не осталось и следа, и на душе стало так легко и счастливо, как не было никогда в жизни!
Идя в гостиницу, я вспомнил, что Юрий Рерих описывал в дневниках, как его спасли в пустыне Гоби. Дело было так. Сделав вечером остановку, караван расположился в покинутом лагере Дже-Ламы. Юрий избрал себе для ночлега деревянную палатку с маленьким окошком. Углубившись в чтение при свете масляной лампы, он не заметил, как наступила ночь. Тут женский голос сказал ему: «Пригнись!». Оглянувшись и не увидев никого вокруг, он подумал, что ему почудилось. Через несколько секунд голос повторил приказ, но Юрий опять не обратил на него внимание. В третий раз голос был подобен грому и, сопровождаясь электрическим разрядом, бросил Юрия на пол. В этот миг раздался выстрел и, разбив окно, пуля пролетела там, где только что находилась его голова. Тибетские мудрецы спасают только в самый последний момент – это я точно помнил. У меня не осталось и тени сомнений, что я приглашён не зря.
Придя в гостиницу, я лёг спать с лёгким сердцем. Утром проснулся часов в пять утра, меня выворачивало наизнанку, сильно тошнило. Солнечное сплетение ломило и крутило. Помучавшись позывами рвоты, я лёг спать.

[Хоссэ]

Проснувшись по утру, в первую очередь восстановил в сознании все подробности вчерашнего вечера. Звёзды, спуск, Голос… победа над сомнениями, что так глодали мне душу, воспоминание об опыте Юрия Рериха… тогда в дневниках он ещё написал, что с того момента началось его знакомство и сотрудничество с Махатмами Химавата… помнится, после он утверждал, что даже побывал в Шамбале, которая находится в Танг-ла… интересно, где это? Наверно, в районе Кайлаша или южнее… а меня пригласят … в Шамбалу? Ну не сейчас, понятно, а когда-нибудь?
Вообще, это моё состояние очень напомнило мне озарение на Селигере, когда покой опустился на душу и я чувствовал силу. Так и теперь – спокойствие и уверенность. Понял я, что даже если никогда не увижу Махатм и не услышу этого чудесного голоса, я всё-таки не буду сомневаться в Их существовании и в участии Их в моей жизни. Они есть и Они обо мне знают. А дальше всё зависит от меня.
Так, сидя в номере, я обрёл совершенный душевный покой и ни тени сомнений не появлялось более на моём умственном горизонте. Я понял, что нужен был здесь и что приехал не зря. Что будет дальше? Я не сомневался, что что-то, да будет.
Примерно перед обедом в мою душу вдруг ворвался вихрь торжественности и почитания Махатмы. Я понял вдруг, сколь Он высок в своей святости и всепланетности, другого слова и подобрать трудно. В этот момент ярчайшего осознавания Его значения и значимости, я боковым зрением увидел, что в комнате есть кроме кто-то ещё. Я быстро завращал головой, пытаясь увидеть, кто именно стоит у меня за спиной, но изображение как бы растворялось. Я и видел и не видел одновременно. Вместе с тем во мне создалось впечатление о невысоком тибетце, коренастом и улыбчивом, в тёмно-красном типичном для монахов одеянии. Я понял, что он стоит рядом и именно его посещение вызвало во мне такую бурю чувств. Было открытием знать, что эти чувства принадлежали ему, а не мне. Это он так чувствовал, а в меня эти чувства перетекли, как бывает, перетекает вода из одного сосуда в другой, если ей никто не мешает. Видимо, он поделился со мною своими чувствами и смотрел, приму ли я такое же отношение, не стану ли ему сопротивляться.
Это некое испытание на созвучие миру Махатм. Если сердце моё созвучит в унисон – значит, оно тут же примет все их как свои собственные. А если нет, если я притворялся или был неискренен, или в сердце затаил нехорошее, то чувства эти конечно же не пролились бы в меня как водопад. Это стало ясно мне тут же.
Улыбнувшись, я приложил руку к груди, немного поклонился как бы вбок и так в поклоне и застыл. Вдруг в моём сознании прозвучала мысль яркая, как вспышка солнца в тёмной комнате, где внезапно отворили ставни ярким солнечным днём: «К вечеру будь один и в покое. Он придёт».
Всё естество моё задрожало от радости и я тут же проникся глубочайшей благодарностью к этому вестнику. То, что он был, не вызывало у меня и тени сомнения. Впечатления от его посещения были столь ярки, что вся моя жизнь казалась мне более блеклой, чем эти минуты общения. Что-то настоящее было в нём – более настоящее, чем жизнь человека, и это придавало нечеловеческую уверенность во всём происходящем.
До вечера я не ходил, а летал от счастья.
Около семи часов вечера, сделав все земные дела, я сидел в глубоком сосредоточении и ждал. Не может быть, что бы ничего не произошло. Уверенность в наступающем событии была столь высока, как если бы это было не нечто из ряда вон исходящее, а происходило со мною уже не раз и я уже успел привыкнуть. Но не привычка, а уверенность в правдивости наполняла меня. Это как преданность к Жизни, к которой посчастливилось прикоснуться.
И вот наступил момент, как и было сказано – Он пришёл.

[Хоссэ]

На что это похоже?
Трудно сказать. Как если бы всю жизнь ничего не знал, а тут вдруг стал понимать многое. Как никогда не видел, а тут вдруг стал видеть. Или был глух, а тут звуки стали ясно доноситься до слуха – вот как к ним отнестись и как описать их тем, кто продолжает не слышать? Так и здесь. Всё существо моё утончилось так, что Его бестелесная фигура хоть и не была вполне видна моему физическому взгляду, но я чётко знал, где он стоит, как выглядит и даже его взгляд был вполне ощутим, это был взгляд физического человека. Так вот кто наблюдал за мною всё это время!
Но не это наполняло меня. Чувства, гораздо более сильные, чем в момент утреннего посещения улыбчивым монахом, бушевали во мне. Как их описать?
Можно сказать так: темя моё вдруг разверзлось вверх, и я самим существом своим стал видеть звёзды. И звёзды, и планеты, и черноту Космоса, но главное – я понял, что такое Беспредельность.
И это было не некое мимолётное чувство, которое едва ухватишь, как оно тут же улетает, вовсе нет. Это было вполне стабильное состояние сознания.
Ощущая, что поток моего внимания и мыслей стремится вверх, тем не менее можно было сказать, я весь стал Беспредельностью в тот момент. Беспредельностью познания. Я стал способным знать так много и так глубоко, что это удивительное свойство заставило меня совершенно забыть, кто я и где я. Любой вопрос мой тут же находил ответ свой, в самый момент своего зарождения. И ответы эти были так глубоки, как само это бездонное небо, под которым я оказался. Понимание всего, глубокое и вечно, стало моим «Я» в тот момент. И так продолжалось несколько минут. Затем ощущение Беспредельности и всепонимания стало таять. Через полчаса от него осталось лишь глубина понимания, и потрясение от открывшегося мира. Такое невозможно было себе представить даже в самых смелых мечтах. Именно, не разговор, но Откровение – вот что произошло между мной и Махатмой в тот вечер.

Потрясённый, я сидел в кресле и думал. Так что это такое – этот «Мир Махатм»?
Мир абсолютно искренних чувств, чистых как алмаз и сильных, как ураган? Но это лишь преддверие в Их мир.
Мир Откровения и всепонимания? Но так он открылся мне, и это не значит, что так он откроется кому-то ещё.
Мир мудрости и Беспредельности? Но Беспредельность – его основа, а мудрость – следствие от знания его, но не сам мир. Можно было сказать, что как роса рождается, когда небо опускается на землю - лишь в момент их соприкосновения, так и мудрость рождается, когда осознание Небес прикасается к земным явлениям. Когда же сознание Небес не касается земли, оно не проявляется в виде мудрости.
В любом случае, дух мой ликовал и как туман опускается на поля в предрассветный час, так и спокойное счастье опустилось мне на душу. С тем я и заснул.

[Хоссэ]

Далее приведу отрывки из жизнеописания атланта Наврунга когда он вернулся на Посейдонис

Ажен встретил Наврунга мощными стенами защитных укреплений и приземистыми зданиями казарм. Это был настоящий бастион, практически непобедимая крепость, оплот государства. Он был не единственным в Атлантиде. В различных частях света стояли укреплённые форты с гарнизоном. Но этот был самым мощным, он прикрывал собой Город Золотых Врат. Ажен имел сильный флот виманов, от двухместных до трёхсотместных десантных кораблей. Здесь постоянно находилось не менее 20 000 солдат и офицеров, форты Ажена были укреплены ещё при строительстве Города Золотых Врат первыми строителями, а ими были, как известно, лемуро-атланты, люди, во много раз превышающие рост атлантов, равно как и познания атлантов все были лишь осколками знаний предшественников, строителей первых городов Атлантиды. Всё было построено так, что взять этот форт силой не представлялось возможным сразу же по многим причинам. И первая, самая главная – это магия. На службе у атлантов стояли профессиональные маги, владеющие всеми видами боевой магии. В подземельях форта располагались целые фабрики, с экспериментальными лабораториями, где известные формулы усовершенствовались, изобретались новые, и всё это производилось для нужд армии. Нельзя сказать, что власть Атлантиды была полностью чёрной и состояла только из Ракшасов, вовсе нет. В те времена государство представляло из себя систему постоянного сдерживания, где само государство было нейтрально по отношению к Сынам Света, а воевало в основном с соседями, маленькими островными государствами. Однако, Ракшасы не унимались и вовсю пытались перенастроить государственную машину так, что бы она начала целиком и полностью служить им и только им. Никто не сомневался, что когда-то это обязательно произойдёт. Но вот когда… на этот вопрос ответа не знал никто. Белые маги, друзья Сынов Света пока жили на соседних улицах с Ракшасами, а Люцифер не имел полной власти над всеми магами. Но шёл к этой власти огромными шагами. Но была ещё одна загадка Ажена, о которой знали немногие. Это – связь с подземным миром.

Давно, когда первые люди были ещё эфирными фигурами и одинаково проникали сквозь огонь и горы, часть из них нашла существование в подземных областях, столь обширных как и материки на поверхности. И когда согласно Закону, формы людей отвердели, эти подземные жители так же обрели физические тела. Приспособленные к жизни под корой планеты, в подземных сакуалах, эти вполне физические места обитания дали людям свою эволюцию, свои возможности. И когда жители земли осваивали воздухоплавание, жители подземелий учились направлять потоки огненной лавы по своему усмотрению. И когда люди земли потеряли небесную мудрость и чистоту, она так же пропала и в подземных царствах, таков закон единообразия жизни и эволюции Разума.
Могущественные и горделивые маги Атлантиды нашли возможность не просто общаться с подземными царями и их народами. Они нашли пути сотрудничества. И подземные фабрики Ажена производили многие магические и технические приспособления не только для армии Атлантиды, но и для жителей подземных сфер.
Со временем жители подземелья стали так зависеть от этих поставок, что подпали под влияние магов Атлантиды. Вот уж верно – «бойся Данов, дары приносящих». Подземные цари стали служить царям Атлантиды как верные слуги, направляя потоки лавы так, чтобы города Атлантиды не страдали от землетрясений, но при этом всегда имели тёплые источники и бесплатную энергию электричества и пара.
Но стратегический план Ракшасов состоял в том, что когда власть в Атлантиде перейдёт к Люциферу, подземные короли не дадут Сынам Света погубить Посейдонис разрушительным землетрясением, как это было предсказано многие тысячи лет назад. Самое интересное, что так оно и было. Жители подземелий, хоть и были неспособны погубить Белый Остров и земли вассалов Сынов Света, но всё же были вполне в состоянии предотвратить подобные проявления под Посейдонисом – они контролировали потоки лавы и техническими приспособлениями и с помощью магии – Ракшасы давали им власть над огненными стихиалиями, волнующими потоки лавы. Так вот, под Аженом находились ходы, туннели, идущие глубоко под кору земли, отверстия шириной около 10 локтей и глубиной в несколько десятков лиг. Специальные грузовые виманы постоянно курсировали вверх-вниз, осуществляя транспортировку товаров в обоих направлениях. Интересно, что снизу так же поставлялось многое, необходимое для атлантов. Например, металл, который был легче воздуха и делал виманы невесомыми, ртуть, золото, вольфрам, осьмий, литий и многое другое.
Но общаться с огнеподобными крылатыми жителями подземного мира могли только Ракшасы. Только они знали их язык и могли не опасаться ожогов. Простые смертные не смели и помышлять об общении с этими обитателями подземелий.

[Хоссэ]

Наврунг оставил виман, подаренный Гьянгом (это была очень быстрая двухместная модель) на площадке для гражданских гостей форта. Он уже бывал здесь, когда проходил обучение в Аратау, школе офицеров. Их, необученных ещё юнцов, привозили сюда для тренировочных полётов и отработки боевых вылетов на настоящих кораблях. Он сразу же направился к приземистому двухэтажному непримечательному зданию где, как он знал, происходит набор рекрутов. Все здания форта были лишь входами в подземные части города, которые были куда обширнее надземных построек.
Задание Гьянга заключалось в том, что Наврунг должен был вполне легально влиться в ряды офицерства Атлантиды, а там уж друзья Сынов Света быстро продвигнут его по служебной лестнице. Войдя в руководство армией, он будет очень полезен Братству Сынов Света. И вот этот Указ он выполнял так же прилежно, как прежде учился летать на тяжёлом десантном крейсере, неповоротливом, но очень вместительном.
Спустившись на третий подземный этаж, он представился дежурному офицеру, протянул свитки со своими документами и, усевшись у стены, стал ждать. Он был один здесь. Взяв документы, офицер сразу же ушёл.
Сидя в ожидании, Наврунг, чтобы как-то скоротать время, стал вводить своё сознание в состояние боевой сверхактивности. Он подумал, что начальство, видя в нём способности к овладению «Силой воина в борьбе», примет однозначно решение о назначении его в школу боевых магов, что и было нужно.
Надо сказать, что время. Проведённое с Гьянгом, а особенно испытания в подземелье значительно усилили в нём эту способность, и он за несколько коротких минут поднялся до степени «завоеватель крепостей» - это когда атлант может лбом проломить каменную стену в два локтя толщиной, не почувствовав удара. Всё дело было в правильном сосредоточении, тренировках под руководством опытных наставников боевого дела, ну и как выяснилось, некой внутренней силы, которая выросла в последние дни.
Пребывая в этом состоянии, он попробовал подняться ещё выше – до «прыгающего корунца». Это птица такая, очень смешно подпрыгивает перед полётом, но очень высоко. Возведённый в эту степень психического нагнетания воин способен прыжком одолевать стены в четыре и даже пять своих ростов, что не удавалось никому простым упражнением мышц.
Он мог в этом состоянии запросто пройти по потолку или по отвесной стене, стремительно пролететь довольно большое расстояние и не чувствовать усталость, преодолевая несколько лиг за время меньшее, чем взлёт вимана.

[Хоссэ]

И в тот самый момент, когда ступень «прыгающего корунца» перешла в очень редко достижимую степень «лесного леопарда», практически непобедимого в поединке воина, в комнату влетели один за другим сразу десяток вооружённых мечами и сетям воином команды внутреннего охранения, состоящей из очень опытных солдат.
Ступень «лесного леопарда» подразумевает, что скорость мышления и реакции гораздо выше обычной, в десятки раз, а потому взвинченный Наврунг воспринимал их как медленно двигающихся, как будто бы в воде, воинов. Ему хватило времени, что бы сидя спокойно и не двигаясь, осознать ситуацию, пока первые три вошли в помещение.
По их лицам и походке, по сетям и обнажённым мечам Наврунг понял сразу всё. И что Бий предупредил руководство форта о его возможном статусе шпиона, и что эти люди будут бить его, пока кровь не пойдёт горлом, и что из этого подземелья есть только один выход, и он – не наверх, а вниз, в подземные галереи, а уже через них – наверх. И что даже если он какой-то силой прорвётся, ему не дадут взлететь, не дадут уплыть, а потому главная его цель в предстоящей гонке – это кабинет начальника форта, куда он должен будет добраться прежде своих врагов, и уже там, в кабинете, у него будет очень мало времени, чтобы объяснить начальнику форта свою невиновность. Рассказать, что Бий в бешенстве после потери Крокса и винит в его смерти всех и вся, кто имел отношение к экспедиции, и что он желает покинуть территорию форта без потерь, и всё это – за считанные секунды, что будут отмеряны ему неумолимым временем.
Когда последний, десятый страж влетел в комнату (это они, бедняги, думали, что влетели, а на самом деле - вползли), Наврунг с места прыгнул в самую их гущу. Для них это было подобно молнии, для него – медленным парением, когда есть время повернуть тело и так и эдак, чтобы, в итоге никого не задев, вылететь в дверь и закрыть её на засов снаружи. Что он собственно говоря и сделал.
Стремительно несясь по коридору с умопомрачительной для человека скоростью, он благодарил Небеса и Гьянга за эту мысль – привести себя в состояние боевой машины перед приходом этих добрых молодцев. Если бы он этого не сделал, у него не было бы шансов на спасение. Подземный каземат держал бы его многие годы, пока здоровье не оставило бы его совсем. А потом он, разбитая кляча, был бы уже никому не нужен.
Но вот он бежит, здоровый и без единой царапины вглубь подземелий, и у него пока ещё есть надежда завтра дышать горным воздухом Аратау, где служит в школе офицеров его почитаемы руководитель, Овмат Евнор.
Эти подземные катакомбы строились с размахом. Их создавали не по типу помещений, но в виде огромных пещер. А может, это и были пещеры, обустроенные для нужд строителей? В любом случае, потолка пещер не было видно. Внутри стояли целые города, освещаемые искусственным освещением. Текли реки, впадающие с какие-то подземные каналы. Они омывали острова и города пользовались водой их. Галереи связывали между собой целую сеть пещер больших и малых. Здесь производились даже большие десантные виманы и отсюда по галереям улетали на поверхность. Коридор, по которому бежал Наврунг, перешла в такую вот высоченную галерею, и из неё он попал в огромную пещеру, одну из нескольких. Чутьё вскрученной воли вело его как собаку ведёт нюх и очень быстро он оказался в другой пещере, ещё больших размеров. Он двигался бесшумно, как ночная сова и быстро, как леопард в атаке. Никто из встречных людей не замечал его, хотя он и не останавливался. Люди чувствовали, что нечто пронеслось мимо, но что именно – понять не могли. Через полчаса бега усталость стала овладевать им, ведь он преодолел расстояние, равное пожалуй месячному пешему переходу среднего атланта. Он был близок к цели – скоро выход на поверхность возле Штаба армии. Где это находится, он знал. Преследователей не было видно, он потеряли его след. Признаков тревоги – тоже, никто не мог и предположить, куда он направляется, старательно запутывая следы. Остановившись на берегу реки в укромном месте, он испил студёной воды, умыл лицо, встряхнул загруженные долгим бегом ноги, постоял пару минут, и – вновь побежал.
Вот уже появились первые стражи у входов – значит, Штаб где-то здесь. Однажды он видел начальника издалека на параде. Это знание теперь пригодилось ему. Представив себе этого человека, он сосредоточился только на нём, оставив все внешние ощущения за пределами своих чувств. Как только удалось отрешиться от внешних обстоятельств, тут же пришло знание: он наверху, и надо нырять в следующий поворот. Влево. Прямо. Притормозить. Вжаться в стену. Плотным строем прошли стражи, не заметив его. Проскользнуть в потаённый ход. Лестница. Стоп, сверху спускаются. Затаиться. Прошли. Наверх. Переход. Ниша, затаиться. Прошли мимо. Охраняют хорошо. Опять лестница наверх.
Продвигаясь такими рывками. Очень скоро он понял, что до поверхности осталась пара прыжков. Что будет ждать его там?
Можно не сомневаться, что ждать будут из всех выходов, которых не так уж и много. Будут ли ждать у Штаба? Да. Там и будут.

[Хоссэ]

Солнце резануло в глаза. Штаб был в полулиге от выхода, Наврунг осмотрелся. Магическую защиту никто выставлять не стал в надежде на действенность обычных военных мер. Кто же ожжет предположить, что юнец, недавно окончивший всего лишь школу пилотов, владеет боевой магией вскручивания воли настолько, что может противостоять целой армии? Никто. А зря.
Площадь вокруг центрального здания Штаба была не просто оцеплена. Она была просто запружена стражами в красных плащах с полуголыми торсами. Он в своей чёрной форме и зелёном плаще был как белая ворона на фоне черной земли. Надо было что-то срочно делать. Так не прорваться. Вернувшись обратно в подземелье, он быстро нашёл двух патрулирующих стражей. Отключить их было делом двух секунд. Переодеться в форму одного из них – чуть больше.
И вот уже на поверхность вышел один из стражей, ничем особенно не отличимый от всех остальных. Медленно перемещаясь по площади, он постепенно подбирался ко входу в здание. Действие воли заканчивалось, она не могла действовать бесконечно долго, как пища или кровь, она кончалась, и он терял время на все эти манёвры. Уж лучше одним рывком достичь цели, потому что если начнётся схватка, когда он растеряет все силы, это будет не сражение леопарда с кроликами, а «попал кроль к волкам».
Увидев возможность быстрого рывка мимо зазевавшихся стражей, он почти мгновенно вскрутил волю до ступени «прыгающего корунца» и побежал. Было видно, что стражи почуяли что-то неладное, но никто не ожидал такого от него. А расслабленный противник – это не враг. Это жертва.
До входа в Штаб было три хороших прыжка, он одолел их быстрее, чем любой из стражей сделал бы полоборота головы. Решив не входить в дверь, он нацелился в открытое окно и, вытянув руки вперёд, как дротик для метания влетел в него.
Но теперь уже он недооценил своих врагов. Это было единственное открытое окно, как раз для него. Это была засада, и внутри небольшой комнаты его ждали пятеро стражей. Но их воля так же была вскручена и они видели не метнувшуюся в окно тень, а вполне реально влетающего человека. Они ждали именно его. Атланты никогда не были дураками, а особенно отборные части внутренней стражи, отвечающей за жизнь высших офицерских чинов. Эти пятеро не были уставшими солдатами, преодолевшими за малый срок огромное по человеческим меркам расстояние быстрым бегом с умопомрачительной скоростью. Они не были пилотами, лишь на заднем дворе своего дома обучавшиеся искусству вскрученной воли под руководством отца, как учился он сам. Это были натренированные профессионалы, ждущие равного им или большего противника, а потому рассчитывать на лёгкую победу не приходилось. Наврунг понял это с первого удара.

[Хоссэ]

Он не успел ещё завершить приземление, а уже в полёте удар сверху вниз по спине показал ему, что противник владеет тем же искусством. Этот удар несколько сместил траекторию его приземления, и уже коснувшись руками пола, он почувствовал второй удар, гораздо более ощутимый. Удар ногой в живот был бы сокрушительным, если бы в последний миг он не изогнулся бы так, что и этот удар прошёл по касательной. У него мелькнула мысль, что он извивается от ударов как змея, а ведь по человеческим меркам прошло менее секунды. Поняв, что действовать надо ещё быстрее, едва коснувшись пальцами рук пола, он тут же прыгнул к самому потолку со всей стремительностью, на которую был способен. Противник не ожидал от него такой прыти на этот раз, а потому удары посыпались в пустое пространство за его ногами. Пока летел, у него было время оценить ситуацию. Поганая. Пятеро быстрых, как хищники профи в закрытом помещении – нет, не совладать. Нейтрализовать их было ему не под силу. Их тела были невосприимчивы к боли и ударам. Она мог мутузить их стальной палкой с нечеловеческой силой, и всё же не причинить серьёзного вреда. В этом состоянии тело не просто не чувствует боли – оно практически не повреждается. А вот скрутить его они могли. Обездвижить и, запелёнутого, принести в каменный мешок без окон с толщенными стенами – оттуда выбраться он точно не сможет. Вылететь обратно? Тогда он точно никогда не доберётся до Начальника Штаба. А ведь ему надо было не просто спастись, но стать военным – нужны были документы и чистая биография. Нужно было очищение имени ото скверны наветов. А в бегах этого не достичь. Но если он этого не сделает, т о как исполнит план Гьянга? Нет, этого допустить нельзя.
Уже приближаясь к потолку, он знал, что будет делать. Его отец владел искусством близкого контактного боя на уровне, ином, чем профи из охраны.
Боевой контактный бой их был ударным. Отец же учил его бою «на излом». Надо было вывести из строя хотя бы двух из пяти, сломав им руки и ноги за одну секунду – тогда будет шанс. С тремя справиться можно. Противник не ожидает этого приёма – они научены сами быть гончими псами, а не кроликами. К тому же о способе изломов мало кто знает. Во всяком случае, им в школе пилотов этого не преподавали даже в теории. Этот бой был исконно арийским, именно арии из сострадания к противнику старались обездвижить его, и лишь немногие знали, что те же самые приёмы боя при более резких движениях не обездвиживают, но ломаю суставы как солому. И не важно, насколько вскручена воля – суставы хрупки, а сломанный сустав служить не будет. Атланты презирали Ариев, и потому не придавали особого значения их приёмам рукопашного боя, тем более что арии в среднем были в два-три раза ниже атлантов. В рукопашном бою – не ровня.
Уже отталкиваясь от потолка, он точно знал, что будет делать дальше. План битвы уже был сложен в голове до мельчайших подробностей, и даже если к концу его исполнения на его плечах не осталось бы головы, он всё равно закончил бы этот цикл движений.

[Хоссэ]

Приближаясь к пятерым, он видел, как они ожидаемо уже расступились для атак. Как первые двое, его главные жертвы, бросились навстречу к нему с рукам в ударе. И когда столкновение их кулаков с его печенью и солнечным сплетением было уже неизбежным, произошло то, чего противники ожидали менее всего. Крутнувшись против часовой стрелки, он оказался как бы сбоку от них, а их сжатые кулаки оказались в его руках в самых неудобных для них положениях. Продолжая вращение вокруг своей оси и этих двух стражей, Наврунг в секунду сломал их правые руки в лучезапястном и локтевом суставах. Заканчивая движение, он толчком отправил их в кампанию трёх оставшихся в строю.
Несмотря на вскрученность воли, внутренние стражи со сломанными конечностями почувствовали боль и, падя на своих более удачливых товарищей, привели их в замешательство. Этого секундного замешательства хватило Наврунгу, чтобы напасть самому. Одним прыжком он достиг толпы стражей, как раз когда они почти закончили перестраиваться. Это «почти» стоило им очень дорого. В следующий момент двое уже вышли из строя с вывихом плечевых суставов, и когда их тела, продолжая движение, которое Наврунг придал им, коснулись земли, пятый потерял сознание от попадания в печень серии из трёх сокрушительных ударов.
От этих ударов даже каменная плита толщиной в локоть превратилась бы в щебень, а страж сел и перестал видеть и слышать.
Как вихрь, Наврунг ворвался в коридор, заполненный стражами.
Он шёл к кабинету начальника штаба, продираясь сквозь воинов как сквозь густые заросли. Самое главное – это постоянно кружить. Как лист, падающий с дерева, не летит прямо вниз, но совершает плавные движении влево-вправо, или даже вращается, так и опытный воин, оказавшись среди множества врагов в ближнем бою, не может застыть, для него это – смерть. Довольно узкий коридор помог ему – перед ним всегда был один воин, и через секунду он уже лежал, а Наврунг на шаг приближался к цели.
Десять секунд для ускоренного волей сознания равно пятнадцати минутам для обычного. Но вот уже заветный кабинет. Начальник Штаба там, Наврунг это знал так же точно, как раньше знал, что точно прорвётся.

Когда он оказался возле двери, в коридоре не было ни одного стоящего на ногах воина. Множество стонов раздавалось со всех сторон, но не осталось ни одного, способного оказать сопротивление. «Как дети, наивны и глупы» - подумалось ему. Он толкнул дверь и вошёл.
Ноги и руки Наврунга были разбиты в кровь. Несколько рёбер точно сломано, лицо рассечено в нескольких местах, вся грудь и спина в неглубоких, но болезненных порезах, которые он вполне почувствует, когда всё закончится. В коридоре все были вооружены мечами и ножами, и невозможно было пройти через толпу людей с оружием и не порезаться. Круговые движения оберегли его от проникающих глубоких ранений и больших кровопотерь, но совсем без травм обойтись не удалось. И вот он, весь в крови и порезах, с рассеченным лицом стоял перед начальниками Штаба и гарнизона, двумя боевыми генералами в полном генеральском облачении. Закрыв за собой дверь, он стал на одно колено, как и было положено весть принесшему, правой рукой уперевшись в пол, произнёс:
- Я пришёл отстоять свою честь не пленником, но свободным.
Переглянувшись, генералы кивнули, разрешая ему продолжать.
В коридоре послышались звуки от бега множества ног. Дверь распахнулась и несколько стражей ворвались в кабинет. Начальник гарнизона жестом остановил вбежавших. Они замерли за спиной и по бокам от Наврунга, да так и остались стоять, как безмолвный символ победы. Победы Наврунга над жизнью, над обстоятельствами, над смерть

[Хоссэ]

Далее немного пропустив события приведу текст об обучении боевой магии Наврунгом в гарнизоне куда его направили.

- А теперь приступим. Положение тела называется «раскидистая ива». Ноги чуть расставлены, немного согнуты. Руки согнуты в локтях, ладонями вниз. Главное – это дыхание. Дышите животом, не поднимая плеч.
Через полчаса все уже дышали правильно, сосредоточением ловили круговращение Силы между ладонями.
- А теперь обращайте внимание на всё, что происходит вокруг, не прекращая дыхания и продолжая ощущать силу между рук. Вы должны видеть всё вокруг и даже то, что находится сзади вас. И в то же время не упускать из виду дыхание и поток Силы между рук. Ваше внимание должно вобрать в себя всё, и расшириться. Такое нагнетение сосредоточения приведёт вас к новому состоянию.
В тот вечер они очень хорошо поняли, что от них требуется, но результата – измененного состояния сознания – не добился никто.

На следующий день, с самого утра уже все офицеры строили отряды и показывали им это несложное упражнение.
Новость о подвигах Наврунга облетела всех, и каждый желал стать учеником такого известного и знаменитого мага. В том, что он – маг, не сомневался никто. Его храбрость в Ажене сыграла с ним добрую шутку и теперь не было во все армии Атлантиды ни одного воина, который бы не хотел бы сражаться под его руководством. Наврунг этого не знал, но это знали все воины этого форта, и им льстило, что именно к ним прилетел он, что бы научить тому искусству, которым владел сам.
Все старались как могли. Пять часов продолжались упражнения в первое утро.
К обеду все устали настолько, что еле волочили ноги, но после обеда ни один не пошёл отдыхать или заниматься другими делами – все триста пятнадцать человек стаяли в разных частях форта, прячась от лучей палящего солнца в тенях зданий и пытались, пытались достичь какого-то неизвестного результата.
Видя их упрямство, Наврунг стал ходить среди них и приобадривать, подсказывать, спрашивать.
- Не так ты дышишь. Животом надо, животом. Плечи не должны двигаться. Пока это дыхание не отработаешь, дальше не двигайся, сосредоточение тебе пока ещё рано практиковать. Всё по порядку.
Другому говорил:
- Твоё сосредоточение должно распространяться не только на дыхание и Силу, но ты должен научиться вбирать в круг своего внимания всё, что есть вокруг тебя. Движения товарищей, количество моих шагов, движение солнца, колебания воздуха и все звуки, вообще всё ты должен замечать.
К концу дня все выдохлись – упражнения с Силой оказались боле выматывающими, чем физические упражнения, к которым все уже привыкли. На следующее утро всё повторилось. Опять то же простое упражнение, те же советы Наврунга и то же изнеможение к вечеру.

[Хоссэ]

И вот на исходе третьего дня один из простых солдат, Торг Лей, подбежал к Наврунгу и, волнуясь, стал сбивчиво рассказывать:
- Господин офицер, я хочу вам сказать, что нечто произошло со мной.
Вид у парня был взволнованный:
- Я делал упражнение три дня и вот делаю я делаю, и тут в моём мозгу как взорвалось что-то! Ну я как контуженый стал. И вокруг всё изменилось, а я не знаю, то это значит. Мой офицер, начальник Второй сотни, Крипто Гай, сказал, чтобы я нашёл вас и всё вам рассказал.
- Ты правильно сделал, что нашёл меня. Скажи своему командиру, что сегодня вечером он должен придти на вершину холма на закате вместе с тобой другими офицерами. Понял?
Парень заволновался ещё больше:
- Да, будет исполнено!
Наврунг взвился радостью. Вот первый и нашёлся! Значит, в этом захолустье есть прирождённые маги, есть они!

Вечером, когда все офицеры собрались, Наврунг стал объяснять им, что требуется достичь:
- Изменённое состояние сознания (ИСЗ) достигается спонтанно при рассредоточении внимания только теми, кто может прикоснуться к Силе. Только Она, Сила, меняет сознание в этот момент. Вы должны это понять – не сам человек, и не случай, но Сила меняет его сознание в мгновение ока. И раз Сила обнаружена, человек может заставить её служить для своих целей, как вы заставляете служить ваши мышцы для боя. Это понятно?
Леве Милко, сотник третьего отряда, вышел вперёд:
- Скажи, как ещё проявляется Сила в этом упражнении?
- Человеку может показаться, что он вдруг очень поумнел. Или что он летит. Или что мир стал светлее, вспыхнул. Может быть как-то ещё, что-то необычное должно произойти.
- Тогда у меня есть ещё один кандидат. Сказал, что поумнел сегодня, а я ему нагоняй устроил.
- Вы должны быть сейчас внимательны как никогда. Заставляйте своих воинов рассказывать обо всём необычном, что было с ними во время упражнений.

К концу десятого дня набралось десять воинов, но ни один офицер не достиг результатов. Вот уж действительно, Сила не выбирает знатных.
Этот десяток отдали под личное руководство Наврунга и он стал проводить с ними всё свободное время. Остальные воины отрабатывали новые для них приёмы неударного боя. Каждый день Наврунг показывал офицерам приёмы и упражнения, и они, поняв под его руководством, что требуется, шли обучать этому новому для них искусству своих солдат.
Десяток же Наврунга обучался этим приёмам в одном ряду с офицерами, но самое главное – это упражнения на сосредоточение. Они занимали иногда по 12 часов в день. Воины изнемогали, но понимали важность и ответственность, и продолжали трудиться.
К концу первого месяцы стали появляться результаты.

[Хоссэ]

Пятеро из десятка стали понимать, как замедлять всё вокруг. Объяснить это очень трудно, почти невозможно. Для успеха необходимо, чтобы кто-то умеющий так стоял рядом и объяснял, объяснял до тех пор, пока это ускорение сознания не наступило бы. Наврунг стоял целыми днями с десятком избранных им, он прикасался их темени, как касался его отец, он объяснял им те ощущения, через которые им придётся пройти, он объяснял то, что знал сам, потому что проходил это и помнил из рассказов отца, что каждый проходит этот путь подобно предшественникам. В его сознании раскрываются одни и те же силы в строго определённой последовательности, одинаково ломит спину, одинаково кружится голова, и совершенно подобно всем, кто прошёл этими ступенями, новичок входит в мир, где всё медленно, а он, как ему кажется, остался прежним. Пятеро из десятка достигли начала этого состояния почти одновременно, с разбежкой в три дня. Последующие три дня никто до такого не добрался.
Тогда на исходе третьего дня Наврунг собрал пятёрку успешных на вершине холма, у подножия которого был расположен форт, поставил их полукругом лицом к закату, и стал объяснять то, что последует.
- Вы должны понять, что область боевой магии даёт вам преимущество не только в бою, но и в жизни. Вы должны дать мне клятву не использовать эти способности, если я не разрешу этого лично. В том случае, если меня не будет рядом и вы не сможете узнать, можете ли вы применять эту магию в действии, вы обязаны сражаться как обычные воины. Никакие обстоятельства жизни, даже угроза жизни вашей и командира не даёт вам права использовать боевую магию. Только я, инициатор этих способностей могу дать вам на то разрешение.
Вперёд вышел Крогс Хина, невысокий коренастый атлант со скользящей походкой:
- Но почему, Мастер?
Наврунг улыбнулся мягкой улыбкой – за этот месяц он успел привязаться к этим бесстрашным и упрямым парням.
- А потому, Крогс, что только опыт даст вам знание того, когда и как можно применять эти возможности. Если же вы начнёте не имея опыта и по своему усмотрению применять их, вы сами не заметите, как начнёте злоупотреблять ей, начнёте и в мирной жизни для утверждения себя над другими применять её и не заметите, как станете чудовищами и уже от вас придётся защищать общество – тех самых людей, которых вы клялись защищать, когда устраивались на военную службу. Это понятно?
- Мастер, но если будут убивать вас, разве не могу я применить боевую магию, чтобы вас спасти?
- Крогс, а не думаешь ли ты, что меня легко убить?
Все засмеялись, смеялся и Наврунг.
- Мы уязвимы, пока не вошли в это состояние. Когда вошли – нет нам равных. И это ощущение силы пьянит новичков, как молодое вино. Бойтесь только этого. Потому требую от вас полного мне подчинения. Кто как не я проследит, чтобы вы применяли Силу с достойной целью?

[Хоссэ]

Теперь вышел вперёд Кору Манн.
- Мастер, но мы же не всю жизнь будем подле вас. Как нам решать, когда вы будете так далеко, что не сможем спросить?
- Ну вы же не всегда будете новичками.
Наврунг опять засмеялся, и все смеялись вместе с ним, искренне и заливисто. Действительно, Наврунг был не намного старше своих учеников, а раз так, то не далеко то время, когда и они будут так же наставлять новичков и следить за тем, что бы они не наделали делов. Когда в руках мощное превосходство над другими, нужна большая нравственная сила, чтобы избежать использования её для утверждения над другими, и – нравственного падения.
- Вы должны понимать, что путь Лево Стези не для меня, а следовательно – не для вас. Если бы хотели иметь власть над людьми, надо было идти к Ракшасам. Я не таков. Мой отец был дружен с Сынами Света, и меня учил избегать Ракшасов и их образа жизни. Вы должны помнить, что с незапамятных времён на внутренней части щита каждого мага правой Стези именовалось:
Избегай людского любопытства и достигай скромности, если желаешь достичь мудрости.
Отринь любопытство и умножь скромность, если мудрости ты достиг!
Простота в общении с людьми должна оставаться простотой, как бы высоко вы не взлетели. Это понятно?
Все закивали. Скорее всего, они не понимали, но если проживут с ним немного – то поймут, обязательно поймут, он знал это наверняка.

Вернулись затемно. В отведённых им апартаментах, оставшихся после быстро ретировавшегося штатного боевого мага, их ждали другие пять. Они были грустны. У них так дальше дело и не пошло, но занятия дали им очень много. В первую очередь, они наконец поняли, как становятся магами и что это вообще такое – боевая магия. Это расширение понимания сделало их более уверенными в себе, ведь всё сокрыто в человеке, то есть в каждом из них.
Во-вторых, они прониклись уважениям и даже преданностью к Наврунгу. Они увидели, как велики его познания, сколь нравственны его идеалы и чиста его душа. Не часто удаётся повстречать в жизни такого человека, встретить его – уже удача – так говорили деды. А раз так, то жить и учиться под его руководством – это уже счастье.

Когда Наврунг последним вошёл во внутренний двор, все пятеро ожидавших его не столь успешных учеников стали с земли. Петерцеен Кум, воин богатырского роста и нечеловеческой силы, рыжий как медь и наивный, как дитя, вышел вперёд, и чуть ли не плача спросил:
- Мастер, что с нами? Ты нас не оставишь? Как мы без тебя?
Картина была до того трогательная, что Наврунг просто оторопел. У него и в планах не было их оставлять. Да, в них было меньше способностей, но они очень много взяли от него за этот месяц, и были преданы ему до самой глубины души, а это само по себе было уже много. Нет, таких ценных воинов Наврунг отпускать не хотел. В довершение картины великан, а за ним и оставшиеся четверо бухнулись на колени перед ним. Это было уже слишком.

[Хоссэ]

Месяц спустя.

В суровых тренировках прошёл ещё один месяц.
Весь гарнизон старательно овладевал искусством неударного боя, где один даже ослабленный воин может противостоять нескольким воинам противника, и даже нейтрализовать их. Это было особенно важно для этих людей, потому что противниками их будут умелые и очень рослые горцы, на целую голову выше них. Оолос не сомневался, что торговая федерация постарается помочь мликам стереть форт с лица земли в считанные минуты, а потому было важно выдержать первый удар.
В Ажене словам Оолоса не верили. Все были настолько уверены в мощи армии Атлантиды, что и помыслить не могли, что кто-то будет объявлять войну самой могущественной стране в мире. Тем более чего бояться каких-то там дикарей? Да пару ударов с боевого вимана раскидает их как насекомых! – говорили ему. И никому и в голову не приходило, что торговая федерация и могущественный Ракшасы уничтожат два боевых вимана форта до нападения мликов, ведь это не война с дикарями. Млики – лишь прикрытие, предлог, не более.
Его не слушали и потому оставалось надеяться только на себя. Вернее, на Наврунга. А тот подавал большие надежды.

Война в то время была весьма условным понятием. Боевая магия делала войны бессмыслицей. Маг мог внушить противнику, что его одежда горит. Могу внушить, что земля разверзлась под ним, что небеса падают ему на голову. Если с той стороны был сильный маг, способный нейтрализовать поток его воли, то силы уравновешивались. Группа магов способна была групповом воздействием опрокинуть вспять усилия одиночки, но когда и с той и с другой стороны работал группы, то на поле боя их участия не чувствовалось – маги сражались с магами, а воины – с воинами. И тут было немало технических решений, способов массового уничтожения. В арсеналах сторон было многое. Простые шары с огнём, сжигающих целые города, грозовые установки на виманах, мощным электрическим разрядом сжигающие толпы. Атомические лучи, так же с виманов накаляющие пространства настолько, что песок плавился в стекло, а люди становились тенями. Всё это грозное оружие применялось не раз в военных конфликтах. Но всё оно было детскими игрушками по сравнению с Мак-Маш – грозной сидеральной силой, способной уничтожать целые территории, разлагая атомы на первичное вещество. Была гора – и нет её. Был город – и не стало, лишь пустыня и песок без всяких признаков строений. Была армия – и не стало её, как если бы и не существовало никогда. Этой силой владели единицы среди магов и никакие инструменты и приспособления не были им нужны – лишь знание естества этой силы, а оно передавалось в цепи преемственности и только с соизволения Сынов Света. И это особенно бесило Ракшасов.
Огромный выбор средств уничтожения диктовал и условия войны – или большая, с применением всех средств и сил и до победного конца, или только на уровне рукопашного боя на мечах.

[Хоссэ]

...А между тем тренировки продолжались в том же бешеном ритме. Всем было ясно, что триста человек, вооружённые мечами против десяти тысяч горцев устоять не смогут никак, и только ускоренные воины Наврунга были надеждой.
Пятёрка успешных уже умела двигаться в два-три раза быстрее любого другого человека. Это был несомненно отличный результат для двухмесячного обучения. Но он был явно недостаточен для победы.
Шли исключительно индивидуальные занятия. Здесь важно было очень тонко провести ученика по самой грани его способностей, научить его на ощупь находить внутри себя возможности дальнейшего продвижения, они как струны внутри ощущений себя, где их только и можно найти. Найденные и опознанные, эти струны прокладывают путь к дальнейшему раскрытию умения овладения Силой, которая и ускоряет сознание. Ученики развивались неравномерно, и каждый проявлял какую-то свою, особенную сторону, особое качество Силы.
Кроме того, важно было не только умение вызвать Силу. Важно, что бы её было достаточно, а это так же надо развивать.
Дни были наполнены тренировками, тренировками сознания.
Наврунг подходил к каждому из учеников, подолгу наблюдал за их попытками, прислушиваясь. Сила должна была сказать ему, что было не так и какой совет он может дать. Ни слова, ни внешние признаки не могли дать того, что давала Сила.
Он был прирождённым Наставником, такие редки. Только прирождённый маг может направлять Силу. И только прирождённый Наставник может понимать, что нужно ученику, без слов. Он понимал, как они чувствуют, говорил им о следующих ступенях, объяснял основные ошибки и заблуждения, он оттачивал их мастерство как кузнец делает клинок – по многу раз проверяя тональность клинка, чтобы, начав следующий этап закалки и ковки, быть уверенным, что предыдущая ступень сталью освоена.

Вторая пятёрка, оказавшаяся не столь успешной в магии, была всё же очень нужна Наврунгу. Тот результат, который они показали во время испытаний, был обусловлен близостью, родством своего естества с естеством Наврунга, Сила его перетекла к ним в тот момент и помогла выделиться из общей массы, приблизиться к Наставнику. Можно сказать, что Сила выбрала их в ученики, в команду к мастеру. Польза их была в первую очередь в создании Круга.
Создание Круга – это целое действо, по своим последствиям сопоставимое с действием сильного оружия. В первую очередь, Сила отбирает достойных объединения примерно таким образом, как она это сделала в случае с Наврунгом и его десятком. Люди называют Силу провидением, роком, судьбой, духовным электричеством, но мало кто понимает разумную природу Силы. Она отбирает родственные элементы в людях, притягивает их к центру, которым был в данном случае Наврунг, соединяет их крепче стального каната и даёт ток. Такое объединение приводит к неописуемым возможностям проявления Силы. Можно сказать, что Сила ищет проявлений и для этого объединяет людей.
Качество и мощь проявления Силы напрямую зависит от степени единения собранных людей. Чем меньше антогонизма между ними, чем сплоченнее они, тем объективнее проявления Силы. В конечном итоге, братские качества и даже братская любовь, ничем не обусловленная и ничего не требующая, жертвенная и сострадательная, делает круг чистым проводником и Сила струится сред них как радостный мудрый горный поток, он защищает их, меняет будущее, растит их способности, а потому для правильного развития необходимо создание братства. Вот это братство Наврунг и создавал, он искал в каждом сердце отсветы чего-то общего, чего-то, что могло объединить их, и показывая это другим, ткал их будущее единство.
Братство могло быть большим и малым, по числу участников. Малый круг составлялся из семи участников, большой – из двенадцати. Большой Круг было труднее составить, но он имел больше возможностей. Когда начался третий месяц, стало ясно, что большого Круга не получится. Требовалось создать хотя бы один малый. Если получится, то два. Третий малый круг уже создавался из числа офицеров. Теперь, когда пятёрка магов уже постигала основы не просто ускорения, а этапов ускорения, и ребята, понимая, что они постигают одно и то же, но в сознании, чувствовали себя как пять пальцев одной руки, а вторая пятёрка была вообще монолитным братством, требовалось найти ещё недостающие звенья. Это было самой большой проблемой для Наврунга. Он не мог давать основ магии Круга, пока Круг не состоялся, а время уже поджимало. Без использования силы Круга маги не смогут долго сражаться, свои силы кончатся быстро, и если от Круга не будет идти постоянный приток Силы, защиты форт не получит.
Числа 7 и 12 были важны для Силы. Если сравнить её с змеем, то можно было сказать, что змей этот может собираться в кольца только числом 7 или 12 колец. Почему так? Никто не знал, но эту особенность Силы надо было учитывать. В конце концов, если даже ему удастся найти хотя бы одного мага, то всё получится. Пятеро учеников, сам Наврунг и один маг составят ядро, седмицу. Ещё пятеро воинов второй пятёрки станут добавочным звеном, вот и состоялся додэкаэдрон. Обычно Учитель должен был стать центральной точкой двенадцатигранника, но в случае необходимости позволялось немного отойти от правил.

[Хоссэ]

Вообще, понятие Круга выходило за пределы магии, когда круг становился Братством. Очень непросто пояснить эту разницу. Важно уловить, что в случае магического круга собираются люди, объединённые определённой задачей, и выполняют эту задачу.
Братство же собирается многие века, на протяжении многих жизней Сила ткёт полотно единения, согласуя и примиряя потенциальности энергий каждого участника будущего Братства. Такие, собираясь, узнают друг в друге нечто родное, близкое, как если бы они были знакомы уже много лет, а не несколько часов или минут. Братство сплачивает сердца, соединяет энергии самым естественным образом, но такое кольцо не разорвать. Использованная и направленная, энергия Братства практически неуничтожима и нет силы, которая могла бы ей противостоять. В кольце Братства возможны явления самых мощных энергий без всяких вызываний и наговоров, и ни один круг магов не сравнится по действию с Кольцом Братства. Это «разные весовые категории».
Наврунг создавал именно Братство, и Сила ему в этом благоволила.
После посещения Белого Города Наврунг настолько связал себя с Белым Братством, что сама идея Братства проникала в него невидимым елеем, так что всё, что происходило с ним, было продолжением тех идей, что так безмерно восхитили его там. Восхитившись идеей Братства на практике, он всем сердцем устремился к идее, подсознательно пытаясь воссоздать вокруг себя то, что он увидел там. И у него это получалось.
В форте были не просто благоприятные условия. Люди, объединённые уже грядущим бедствием в единую цепь, подспудно старались найти то, что их объединит. И слова Наврунга ложились на благодатную почву.
Сила, умноженная стократно устремлённым сердцем Наврунга, ткала единое полотно кольца Братства и простые воины постигали в необычайно тонкой и сложной науке боевой магии за недели то, что в школах Ракшасов и Ажена обычно постигали за годы.
Никто не думал, что такие результаты будут достигнуты за столь короткий срок.
Но они были, и это не могло не радовать.
Постепенно идеи Братства распространились и на весь гарнизон, и вот уже офицеры и старшие солдаты приходили к Наврунгу за словом. Очень быстро вокруг него организовалась группа из примерно двадцати солдат и офицеров, страстно желающих понять его идеи. В них горел тот же огонь, что и в нём, и его идеи ложились как на белый лист. Так установилось, что после окончания тренировок они сидели около большого костра и слушали, задавали вопросы, уточняли подробности, и снова спрашивали и спрашивали…
Идеи воинского Братства не были чужды атлантам, но только Наврунг говорил, что эти идеи, приложенные на практике, дают вполне осязаемый результат на поле брани и в достижении новых горизонтов воинского искусства. Он утверждал, что два или три воина, объединённые в единое целое, представляют из себя такую силу, что даже маг не сможет их парализовать, если сердца их открыты навстречу друг другу. Он говорил, что Агни открытого сердца сильнее воли, и что там, где вскрученная воля может парализовать живое существо, оборона открытого сердца полностью нейтрализует магнетические флюиды чужой воли, при этом сам счастливый обладатель такого сердца не прикладывает к тому никаких усилий. Он говорил, что боевая магия даётся гораздо легче и гораздо быстрее, если такой Агни сердца достаточно развит и самое лучшее упражнение для него – это практикование в себе понятия Братства. Если воин сможет взглянуть на другого воина как на собрата во всей чистоте своего сердца, то эта динамическая цепь будет представлять из себя крепостную стену ото всех чужеродных влияний. Так, Учение о воле и Учение о сердце перекрещивались там, где звенели мечи, и Учение сердца побеждало.

[Хоссэ]

Долгими вечерами Наврунг учил их, как отличить умственные стремления от стремлений сердечных. Он говорил:
- Клус Мак, ты начальник первого отряда. Скажи, можешь ли назвать братом кого-то из воинов?
- Все мне братья, Мастер.
- Но выделяешь ли кого?
- Как могу знать? Не думал… но наверно, старшие офицеры других отрядов мне ближе.
- Скажи, Клус Мак, они ближе потому что вас объединяет нечто?
- О, да, нас объединяет служба, но с этими двумя ещё и положении.
- Скажи, если завтра кто-то из этих двоих уйдёт, или будет ранен, а на его место придёт другой, не менее достойный муж, то и к нему ты постараешься проникнуться братскими чувствами?
- Ты правильно сказал. Именно так я и поступлю.
- Но сердце человеческое не знает преград положения и не определяет людей по рождению.
- Да, я понимаю.
- И в бою твои предпочтения к старшим офицерам не станут им защитой, барьером, который оградит их от злого удара. Понимаешь?
- Понимаю…
Он склонил голову. Правда начала проступать перед ним. Наврунг оказался тем, кто разбивает иллюзии и огорчает тем.
- А не думаешь ли ты, что рядом есть некто, кто может вызвать твои сердечные чувства не по праву положения?
Клус задумался. Он не думал об этом. Наврунг продолжал.
- Вот представь себе, что если всех солдат и офицеров гарнизона лишить званий, уровнять в знатности рождения, всех поставить в один ряд – с кем ты желал биться плечом к плечу? Кого желал бы защищать от вражеских ударов? Подумай так, и ты поймёшь, что я хочу от тебя и от других.

Эти речи были несколько еретичны, они отвергали приоритет знатности и должностей, но в то же время все понимали, что Наврунг глубоко прав – сердечной Силе всё равно, беден ты или богат, знатен или нет, она выбирает сама и критерии у неё совершенно иные.
Так создавал Наврунг, ученик святого и чистого Гьянга кольцо Братства накануне большого сражения.

Он говорил:
- Малые ячейки можно составить в большие, как из столов, имеющих три или четыре ноги можно составить целый дом. Но одноногие столы не устоят. Можно натянуть тент между тремя или четырьмя стоячими шестами, но тент, натянутый на один шест, тени не даст. Так и вы, ищите, кто вам ближе и объединяйтесь в братские союзы. Эти союзы можно будет созвать как сокровища единства, и такая армия будет непобедима.

О говорил:
- Тот, кто бьётся с врагом потому что такова идея войны, прав, потому что такова его воля и воля его командиров. Но тот, кто бьётся с мыслью о собрате, усемеряет свои силы и выносливость, он старается умножить свои силы, чтобы отстоять не только идеи и себя, но и своих собратьев. Такой становится всемеро сильнее, даже не замечая этого. Так будьте и вы – пусть каждый найдёт, за кого звучит его сердце и защищает не только себя, но и его. Такое будет полезно для всех.