единственная правильная цель

[Айвенго]

- Это не та цель, о которой я сейчас говорю, - продолжал он с улыбкой.
- Понятие об абстрактном, о духе - вот единственная цель, которая важна.

Представление о личном "я" не имеет ни малейшей ценности.
Ты все еще ставишь на первое место твои собственные чувства.

Всякий раз, когда появлялась такая возможность, я заставлял тебя осознавать
необходимость абстрагирования.
Ты всегда полагал, что я имею в виду абстрактное мышление.
Нет.

Абстрагироваться - значит сделать себя доступным духу путем его осознания.

[Айвенго]

Он сказал, что одной из самых драматических черт человеческой природы является ужасная связь между глупостью и саморефлексией.

Именно глупость заставляет нас отвергать все, что не согласуется с нашими рефлексивными ожиданиями.

Например, являясь обычными людьми, мы не в состоянии оценить наиболее важный аспект знания, доступного человеческим существам:
наличие точки сборки и ее способность сдвигаться.

- Человеку рациональному кажется немыслимым, что должна существовать невидимая точка, в которой собирается восприятие, - продолжал он.
- Еще более немыслимым кажется то, что эта точка находится не в мозге, - это он еще мог бы смутно себе представить, если бы принял идею ее существования.

Дон Хуан добавил, что непоколебимое стремление рационального человека твердо придерживаться образа себя - это способ надежно застраховать свое дремучее невежество.

Он, например, игнорирует тот факт, что магия - это не заклинания, не магические формулы, не фокус-покус,
но свобода восприятия не только повседневного мира,
но и любого другого, доступного человеческому существу.

- Вот где глупость обычного человека наиболее опасна, - продолжал он, - Он боится магии.

Он дрожит при мысли о необходимости свободы.
А ведь она рядом, можно коснуться пальцем.
Она называется третьей точкой.
И до нее можно дотянуться так же просто, как сместить точку сборки.

[Айвенго]

- Но ведь ты сам говорил мне, что сдвиг точки сборки настолько сложен, что является настоящим подвигом, - возразил я.
- Так оно и есть, - заверил он.

- Вот еще одно магическое противоречие;
это невероятно трудно, но все же является самой простой вещью в мире.

Я уже говорил тебе, что сильное нервное возбуждение может сместить точку сборки.
Голод или страх, любовь или ненависть сделают то же самое, что и мистицизм или несгибаемое намерение, которое и является для магов наиболее предпочтительным методом.

[Айвенго]

Я снова попросил его объяснить значение термина несгибаемое намерение.

Он сказал, что это своего рода непоколебимая направленность ума;
абсолютно четко очерченная цель, не нарушаемая никакими противоречивыми интересами или желаниями.

Несгибаемое намерение также является силой,
возникающей, когда точка сборки удерживается в необычном положении.

[Айвенго]

Затем дон Хуан указал на очень важное различие, которое ускользало от меня все эти годы, - между движением и смещением точки сборки.

Движение, по его словам, является глубоким изменением ее положения,
настолько глубоким, что точка сборки может достичь даже других пучков энергии, находящихся в пределах светящейся массы наших энергетических полей.

Каждая полоса энергии представляет собой совершенно иной для
восприятия мир.

С другой стороны, смещение - это незначительный сдвиг в пределах той полосы энергетических полей, которая воспринимается нами как мир повседневной жизни.

Он продолжал, что маги рассматривают несгибаемое намерение как катализатор принятия решений, не подлежащих изменению, и, с другой стороны,
- их неизменные решения являются катализатором, приводящим точку сборки в движение к новым положениям.
Эти новые положения в свою очередь порождают несгибаемое намерение.

[Айвенго]

Дон Хуан рассмеялся и сказал, что попытка понять до конца метафорические описания магов разумом так же бессмысленна, как попытка понять разумом безмолвное знание.
Еще, добавил он, проблема со словами заключается в том, что любая попытка прояснить с их помощью объяснение магов только запутывает суть дела.

И все же я настаивал на том, чтобы он попытался объяснить это любым доступным ему образом. Я утверждал, что все, что он может сказать, например, о третьей точке, лишь прояснит суть дела, так как мое нынешнее представление о ней все еще очень меня смущает.

- Мир повседневной жизни состоит из двух точек отсчета, - сказал он.

- У нас, например, есть "здесь и там", "внутри и снаружи", "добро и зло", "верх и низ" и т.д.

Итак, наше восприятие жизни по существу является двумерным.

Ничто из того, что мы воспринимаем или делаем, не имеет глубины.


Я запротестовал, говоря, что он смешивает уровни.

Я сказал ему, что могу принять его определение восприятия как способности живых существ постигать своими органами чувств энергетические поля, выбираемые их точкой сборки - весьма необычное с точки зрения моего академического образования определение, но в данный момент оно казалось мне достаточно убедительным.
Однако я не мог представить себе, что может означать "глубина" применительно к нашим действиям. Я считал, что он, вероятно, говорит об интерпретациях - обработке наших основных восприятий.

- Маги воспринимают свои действия с глубиной, - сказал он.
- Их действия являются для них трехмерными.

Они обладают третьей точкой отсчета.

- Как может существовать третья точка отсчета? - спросил я удивленно.
- Наши точки отсчета основаны преимущественно на нашем чувственном восприятии, - сказал он. - Наши органы чувств воспринимают и различают, что находится рядом с нами, а что нет. Используя это основное различие, мы и выводим остальное.

Для того чтобы достичь третьей точки, мы должны воспринимать два места одновременно.

[Айвенго]

Мое вспоминание привело меня в странное настроение - как если бы то, что я пережил тогда, произошло несколько минут назад.

И я вдруг осознал кое-что из полностью упущенного раньше. Под руководством дона Хуана я уже дважды пережил это двойственное восприятие, но теперь впервые мог сформулировать это таким образом.

Размышляя над тем, что я вспомнил, я понял к тому же, что мой чувственный опыт был более сложным, чем мне вначале показалось.
В то время, когда я парил над кустарником, я осознал - без слов или даже мыслей - что пребывание в двух Местах одновременно, или пребывание "здесь и здесь", как называл это дон Хуан, - переключило мое восприятие непосредственно и полностью на оба места сразу.

Но я также осознал и то, что моему двойному восприятию недоставало полной ясности обычного восприятия.

Дон Хуан пояснил, что обычное восприятие имеет ось.

"Здесь и там" являются периметрами этой оси, и мы пристрастны к ясности "здесь".
Он сказал, что в обычном восприятии только "здесь" воспринимается полностью, мгновенно и непосредственно.

Его двойственный аспект, "там", не обладает непосредственностью.

Он может быть объектом предположений, умозаключений, ожиданий,
но не может восприниматься непосредственно всеми чувствами.

Когда же мы воспринимаем два места одновременно, исчезает полная ясность,
но зато достигается непосредственное восприятие "там".

- Но тогда, дон Хуан, я был прав, описывая свое восприятие как важную
составляющую часть моего опыта, - сказал я.
- Нет, не был, - ответил он.

- То, что ты пережил, было живым для тебя, потому что открыло путь к
безмолвному знанию, но действительно важной вещью был только ягуар.

Этот ягуар был настоящим проявлением духа.

Эта большая кошка появилась незамеченной из ниоткуда, и она могла прикончить
нас обоих. Это так же верно, как то, что я с тобой говорю.

Ягуар был выражением магии.
Без него ты не получил бы ни душевного подъема, ни урока, ни понимания.

- Но это был реальный ягуар? - спросил я.
- Можешь не сомневаться - он был абсолютно реален!

Дон Хуан заметил, что для обычного человека эта большая кошка могла бы показаться просто ужасающей неожиданностью.
Обычный человек вряд ли мог бы объяснить разумно, что делал ягуар в Чиуауа, так далеко от тропических джунглей.

Но маг, обладающий связующим звеном с намерением, рассматривает этого ягуара как средство для восприятия - не как странный случай, но как источник благоговейного страха.

[Айвенго]

Я попросил дона Хуана объяснить то, что казалось мне очередным противоречием.

Он утверждал, что только дух мог сдвинуть точку сборки.
Но затем он сказал, что мою точку сборки сдвинули чувства, превратившиеся в намерение.

- Только маги могут превращать свои чувства в намерение, - сказал он.
- А намерение - это дух, вот и получается, что именно дух сдвигает точку сборки магов.

Могут ввести в заблуждение мои слова, - продолжал он,
- что только маги знают о духе, и
что намерение является исключительным достоянием магов.

Это не совсем верно, но практически дело обстоит именно так.

Суть на самом деле в том, что маги лучше сознают свою связь с духом,
чем обычный человек, и стремятся управлять им. Вот и все.

Я уже говорил тебе, что связующее звено с намерением
- это универсальная особенность, свойственная всему сущему.

[Айвенго]

Это случилось много лет назад. Мы с доном Хуаном в то время находились в штате Чиуауа на севере Мексики, в высокогорной пустыне. Я часто отправлялся с ним туда, поскольку в этом районе росло много лекарственных трав, которые он собирал. С антропологической точки зрения местность тоже представляла для меня огромный интерес. Не так давно археологи нашли здесь, как они предполагали, следы большого доисторического поселения.
Предположительно это было торговое поселение, возникшее рядом с крупным трактом и ставшее центром торговли, связавшим американский Юго-Запад с югом Мексики и Центральной Америкой.

Я несколько раз побывал в этой высокогорной пустыне, все больше убеждаясь, что археологи правы в том, что это действительно был настоящий тракт.

Конечно же, я прочитал дону Хуану лекцию о влиянии тракта на распределение
зон цивилизации на Североамериканском континенте.

Тогда я был очень заинтересован в том, чтобы объяснить магию, распространенную среди индейцев американского Юго-Запада, Мексики и Центральной Америки, как систему верований, распространявшуюся по торговым путям и служившую основой для создания на некоем абстрактном уровне своего рода доколумбового пан-индеанизма.

Дон Хуан, естественно, неудержимо смеялся всякий раз, когда я излагал ему свои
теории.

- Скажи мне одну вещь, - обратился я к дону Хуану, желая проверить его
рассудительность.
- Этот ягуар кажется более странным, чем ты хочешь признать, не так ли?
Ягуары ведь не являются частью фауны этих мест. Пумы, но не ягуары.

Как бы ты мог объяснить это?

Перед тем, как ответить, он наморщил лоб. Вдруг он стал очень серьезным.

- Я думаю, что именно этот ягуар подтверждает твои антропологические теории,
- провозгласил он торжественно.
- Очевидно, ягуар следовал по тому самому знаменитому торговому пути,
соединяющему Чиуауа с Центральной Америкой.

Дон Хуан так захохотал, что его смех эхом прокатился в горах.

Это эхо встревожило меня не меньше, чем ягуар.
Даже не само эхо, но факт, что я никогда не слышал эхо ночью.
Оно всегда ассоциировалось у меня со светом дня.

[Айвенго]

- Открытие возможности находиться в двух местах одновременно поражает наш ум,
- сказал он.

- Поскольку наш разум рационален, а рациональность - это наша саморефлексия,
- все, что находится за пределами саморефлексии,
- или привлекает, или пугает нас, в зависимости от того, какими людьми мы
являемся.

Он пристально посмотрел на меня и улыбнулся, как будто только что открыл во мне
что-то новое для себя.
- Или это и пугает, и привлекает нас в равной степени, что, кажется, и происходит
в случае с нами обоими.

Я сказал ему, что дело не в том, что меня пугало или привлекало мое переживание, но в том, что я был поражен непостижимой возможностью раздвоенного восприятия.

- Я не хочу сказать, что не верю в то, что был в двух местах одновременно, - сказал я.
- Я не отрицаю свой опыт, и все же думаю, что я был настолько напуган этим, что мой разум отказался воспринять это как факт.

- Мы с тобой - люди такого типа, которые оказываются захваченными вещами, подобными этой, а затем забывают обо всем, что было, - заметил он и улыбнулся.

- Мы с тобой очень похожи.

Я сказал ему, что среди его учеников я был единственным, кто научился не
принимать всерьез его заявления о равенстве между нами.
Я заметил, что наблюдал за его действиями и слышал, как он каждому из учеников
говорил самым искренним тоном:
"Мы с тобой такие дураки. Мы так похожи!"

И я снова и снова ужасался, когда видел, что они верят ему.

- Ты не похож ни на кого из нас, дон Хуан, - сказал я.

- Ты зеркало, которое не отражает наших образов.
Ты уже за пределами нашей досягаемости.

- То, что ты замечаешь - это результат борьбы длиной в жизнь.

Тот, кого ты видишь
- маг, который, в конце концов, научился следовать предначертаниям духа, вот и все.

Я множеством способов описывал тебе различные ступени, через которые проходит
воин на своем пути к знанию, - продолжал он.

- С точки зрения своей связи с намерением воин проходит через четыре ступени.

Первая - это когда его связующее звено с намерением является ненадежным и
ржавым.
Вторая - это когда он преуспевает в его очищении.
Третья - когда он учится манипулировать им.
И, наконец, четвертая - когда он учится следовать предначертаниям абстрактного.

Дон Хуан настаивал, что его достижение не сделало его внутренне другим.
Это только дало ему большие возможности.

Так что он не был неискренен, когда говорил мне и другим ученикам, что мы
похожи.

- Я прекрасно понимаю, через что ты вынужден проходить сейчас, - продолжал он,
- Когда я смеюсь над тобой, - на самом деле я смеюсь над воспоминаниями о себе в твоем положении.

Я слишком держался за мир повседневной жизни.
Я держался за него зубами и ногтями.
Все говорило о том, что я должен оставить его, но я не мог.

И, подобно тебе, я безоговорочно доверял разуму, хотя не было никакого смысла
поступать так, - я больше не являлся обычным человеком.

Моя проблема тогда - это твоя проблема сегодня.

Инерция повседневного мира затягивала меня,
и я продолжал действовать как обычный человек.

Я отчаянно держался за свои непрочные рациональные структуры.
Разве ты не делаешь то же самое?

[Айвенго]

Он объяснил, что мои неудобства в мире магов происходят от недостаточного знакомства с ним.

В этом мире я должен ко всему относиться по-новому,
что бесконечно трудно,
потому что он имеет мало общего с непрерывностью моей повседневной жизни.

Он описал специфическую проблему магов как раздвоенность.

Во-первых, невозможно восстановить разрушенную однажды непрерывность.
Во-вторых, невозможно использовать непрерывность, продиктованную новым положением их точки сборки.

Эта новая непрерывность всегда слишком туманна, слишком зыбка и не придает магам той уверенности, которая позволила бы им действовать так, как если бы они были в мире повседневной жизни.

- И как маги решают эту проблему? - спросил я.
- Никто ничего не решает, - ответил он, - дух или решает это за нас, или нет.

Если да, то маг обнаруживает себя действующим в магическом мире, сам не зная
как.

Вот почему я всегда настаивал, что безупречность - это единственное, что идет в
счет.
Маг живет безупречной жизнью - и это, кажется, привлекает решение.

Почему? Никто не знает.

Дон Хуан минуту помолчал. И потом, как если бы я попросил его, вдруг
прокомментировал мысль, которая как раз пришла мне в голову.
Я в этот момент подумал, что безупречность всегда ассоциировалась у меня с
религиозной моралью.

- Безупречность, как я уже говорил тебе много раз, это не мораль, - сказал он. - Она только напоминает мораль.

Безупречность - это только наилучшее использование нашего уровня
энергии.

Естественно, это требует и бережливости, и благоразумия, и простоты,
и моральной чистоты;
но прежде всего это подразумевает отсутствие саморефлексии.

И хотя это напоминает выдержку из монастырского устава, но это не так.

Маги говорят, что для того, чтобы управлять духом, - а под этим они
подразумевают управление движением точки сборки, - необходима
энергия.

Единственная вещь, которая сберегает для нас энергию - это наша
безупречность.

[Айвенго]

Дон Хуан заметил, что вовсе не обязательно изучать магию, чтобы сдвигать точку сборки. Иногда вследствие драматических обстоятельств, таких как война, лишения, стрессы, усталость, горе, беспомощность - точка сборки человека подвергается глубоким сдвигам.

- Если бы человек, который находится в подобных обстоятельствах, был способен воспринять идеологию магов, - сказал дон Хуан,
- то он был бы способен без проблем довести до предела этот естественный сдвиг.

И люди могли бы искать и находить необыкновенные вещи, вместо того, чтобы делать то, что люди обычно делают в подобных обстоятельствах - жаждать поскорее вернуться в обычное состояние.

Когда движение точки сборки доведено до предела, - продолжал он, - как обычный человек, так и ученик магии становятся магами, потому что благодаря предельному усилению этого движения непрерывность разрушается так, что восстановить ее уже нельзя.

- Как можно до предела усилить это движение? - спросил я.
- Благодаря устранению саморефлексии, - ответил он.

- Движение точки сборки или разрушение непрерывности не является реальной
трудностью.

Реальной трудностью является накопление энергии.

Если у кого-то есть энергия, и если его точка сборки сдвинулась,
он открывает для себя поистине непостижимые вещи.

Дон Хуан объяснил, что все трудности для человека состоят в том, что интуитивно
он осознает свои скрытые ресурсы, но не отваживается воспользоваться ими.

Вот почему маги говорят, что человек находится в положении, среднем между
глупостью и невежеством.

Он сказал, что люди сейчас, более чем когда бы то ни было, нуждаются в
обучении новым идеям, которые касались бы их внутреннего мира, - идеям магов,
- а не в социальных идеях, ставящих человека перед лицом неизвестного, перед
лицом его личной смерти.

Сейчас, более чем когда бы то ни было, мы нуждаемся в том, чтобы обучиться
тайнам точки сборки.

[Айвенго]

Старый Нагваль объяснил, что положение безмолвного знания называется третьей точкой, поскольку для того, чтобы достичь его, нужно пройти вторую точку - место без жалости.

Он сказал, что точка сборки дона Хуана приобрела достаточную подвижность, чтобы он смог стать двойным, и это позволило ему пребывать в месте разума и в месте безмолвного знания или альтернативно, или одновременно.

Нагваль сказал дону Хуану, что это было потрясающее достижение.

Он даже по-отечески обнял дона Хуана и не переставал говорить о том, как дон Хуан вопреки тому, что он ничего не знал - или, может быть, именно потому, что он ничего не знал, - смог переводить всю свою энергию из одного места в другое.
Для Нагваля это означало, что точка сборки дона Хуана обладала максимально благоприятной естественной подвижностью.

Он сказал дону Хуану, что каждое человеческое существо обладает способностью к такой подвижности. Большинство из нас, однако, утрачивает ее, так как мы никогда ее не используем, за редким исключением, - например, в борьбе за спасение собственной жизни.

Дон Хуан слушал, завороженный звуками голоса старого Нагваля. Когда он был внимателен, он мог уследить за всем, что говорил этот человек, чего никогда не наблюдалось при его общении с Нагвалем Хулианом.

Старый Нагваль продолжал объяснять, что человечество в целом находится в первой точке, точке разума, но что не у каждого человеческого существа точка сборки находится точно в положении разума.

Те, кто пребывают точно в этом месте, являются истинными лидерами человечества, хотя во все времена многие из этих гениев развития разума оставались человечеству неизвестными.

Нагваль сказал, что было другое время, когда человечество находилось на третьей точке, которая тогда, конечно, еще была первой точкой.

Но потом человечество перешло в место разума.

Когда безмолвное знание было первой точкой, преобладало такое же положение вещей.
Точка сборки не каждого человеческого существа была непосредственно в этой позиции.

Вот почему истинные лидеры человечества всегда были теми редчайшими человеческими существами, чьим точкам сборки случалось находиться в точном положении либо разума, либо безмолвного знания.

Остальное человечество, сказал дону Хуану старый Нагваль,
было только публикой, аудиторией.

В наши дни они являются поклонниками разума.
В прошлом они были поклонниками безмолвного знания.

Они были теми, кто восхищался и слагал оды героям в любом из положений.

Нагваль настаивал, что человечество провело большую часть своей истории в положении безмолвного знания и что этим объясняется наше великое и страстное желание достичь его вновь.

[Айвенго]

Дон Хуан спросил старого Нагваля, что именно делал с ним Нагваль Хулиан.

Его вопрос прозвучал более зрело и более разумно, чем он имел в виду на самом деле. Нагваль Элиас ответил ему в терминах, в то время для дона Хуана абсолютно непонятных.

Он сказал, что Нагваль Хулиан подготавливал дона Хуана, переманивая его точку сборки в положение разума, так как он мог быть скорее мыслителем, чем частью неразумной и эмоционально переменчивой публики, которая любит упорядоченные создания разума.

В то же время Нагваль готовил дона Хуана к тому, чтобы он мог стать истинным абстрактным магом вместо того, чтобы быть только частицей тупой и невежественной аудитории поклонников неизвестного.

Нагваль Элиас заверил дона Хуана, что только те человеческие существа, которые являются образцами разума, могут легко сдвигать свою точку сборки и быть образцами безмолвного знания.

Он сказал, что только те, кто пребывает точно в одном из этих положений, могут ясно видеть другое положение, и что именно таким и был путь, приведший к эпохе разума.

Положение разума было ясно видно из положения безмолвного знания.

Старый Нагваль сказал дону Хуану, что односторонний мост от безмолвного знания
к разуму называется "озабоченностью".
Это озабоченность, которую истинные люди безмолвного знания ощущали
относительно источника всего, что они знали.

А второй односторонний мост, от разума к безмолвному знанию, называется "чистым пониманием".
Это понимание, которое говорит человеку разума,
что разум - лишь один-единственный островок в бесконечном архипелаге.

Нагваль добавил, что человеческое существо, в распоряжении которого находятся оба эти моста, является магом, имеющим прямой контакт с духом, жизненной силой, которая делает возможными оба положения.

[Айвенго]

- Я сейчас думаю о том, как наша рациональность заводит нас в тупик, - продолжал он.

- Мы склонны размышлять, задавать вопросы, выяснять.
Но нет никакой возможности делать это относительно магии.

Магия является актом достижения места безмолвного знания.
А безмолвное знание невозможно охватить умом. Его можно только пережить.

Он улыбался. Глаза его сияли, как два пятна света.

Он сказал, что маги, пытаясь защититься от всепоглощающего воздействия безмолвного знания, развили искусство сталкинга.

Сталкинг сдвигает точку сборки медленно, непостоянно,
таким образом, давая магу время и возможность поддерживать самого себя.

- В искусстве сталкинга, - продолжал дон Хуан,
- есть особая техника, которую очень широко используют маги
- это контролируемая глупость.

По мнению магов, контролируемая глупость - единственное средство, которое позволяет им иметь дело с самими собой в состоянии повышенного осознания и восприятия, а также - со всеми людьми и всем на свете в повседневной жизни.

Дон Хуан объяснил, что контролируемая глупость есть искусство контролируемой
иллюзии или искусство создания видимости полной увлеченности в данный момент
каким-либо действием, - притворство столь совершенное, что его невозможно отличить от реальности.

Он сказал, что контролируемая глупость - это не прямой обман, но сложный, артистический способ отстранения от всего, и в то же время сохранения себя
неотъемлемой частью всего.

- Контролируемая глупость - это искусство, - продолжал дон Хуан,
- Своеобразное искусство, обучиться которому очень нелегко.

Многие маги не желают изучать его, и не потому, что оно в основе своей порочно,
но потому, что для его практики требуется слишком много усилий.

Дон Хуан признал, что сам он добросовестно практиковал контролируемую глупость, хотя это и не доставляло ему особого удовольствия, - возможно потому, что его бенефактор был ее адептом.

А может быть, потому, что особенности его характера,
- в сущности, по его словам, мелочного и неискреннего,
- не обеспечивали гибкости, необходимой для практики контролируемой глупости.

Я удивлено посмотрел на него. Он умолк и уставился на меня своими озорными глазами.

- К тому времени, когда мы приходим к магии, наш характер уже сформировался, - сказал он, и пожал плечами, изображая беспомощность,
- Поэтому нам остается лишь практиковать контролируемую глупость и смеяться
над собой.

В порыве чувств я начал уверять дона Хуана, что мне он ни в коем случае не
кажется мелочным или неискренним.
- Но это главные черты моего характера, - настаивал он.

[Айвенго]

- Я могу без конца повторять, что тот, чья точка сборки сдвинулась, - начал он, - может двигать ее дальше.

Учитель нужен нам лишь по одной причине - он должен безжалостно побуждать нас к действию.

В противном случае мы обязательно остановимся, чтобы поздравить самих себя с тем, что продвинулись так далеко.

По его словам, мы оба являем собой пример отвратительной тенденции выходить из
себя.
К счастью, его бенефактор, будучи непревзойденным сталкером, совершенно не
щадил его.

Дон Хуан рассказывал, как во время ночных путешествий по пустыне Нагваль
Хулиан основательно просветил его относительно природы чувства собственной
важности и движения точки сборки.

По словам Нагваля Хулиана, чувство собственной важности - это чудовище о трех
тысячах голов. Противостоять ему и победить его можно лишь в трех случаях.

Во-первых, если отсечь все головы последовательно;
во-вторых, - достичь того загадочного состояния, которое называется местом без
жалости, постепенно разрушающего чувство собственной важности;
и в-третьих - если за мгновенное истребление трехтысячеголового чудовища
заплатить своей собственной символической смертью.

Нагваль Хулиан советовал избрать третий путь.

При этом он сказал дону Хуану, что тот может считать себя счастливым, если ему будет предоставлена возможность выбора, потому что обычно только дух определяет путь, по которому должен следовать маг, и долг мага - следовать ему.

[Айвенго]

Он сказал, что его бенефактор, как и Нагваль Элиас, были в большей степени приверженцами ритуальных действий, чем он сам, поэтому им нравилось использовать для этой цели свечи, темные комнаты и черные столы.

Я как бы невзначай заметил, что испытываю непреодолимую тягу к ритуальным обрядам. Ритуал казался мне главным действием, способствовавшим концентрации внимания. Дон Хуан воспринял мои слова очень серьезно.

Он сказал, что видел мое тело как энергетическое поле, в котором имелось яркое пятно, находившееся справа в нижней части светящегося кокона.

Насколько ему известно, такой особенностью обладали все маги древности и
жадно искали ее у других.
Наличие яркой светимости, как они полагали, свидетельствует об энергетичности и
склонности к истощению.
Темным магам тех времен доставляло удовольствие овладевать этой чертой и
связывать ее с темной стороной человеческого существа.

- Но тогда выходит, что злая сторона у человека все-таки есть, - сказал я
торжествующе, - а ты всегда отрицал это.
Ты всегда говорил, что зла не существует, что существует лишь сила.

Я был сам удивлен своей вспышкой. Мгновенно дало знать о себе мое католическое воспитание: в моем воображении возник Властелин Тьмы, более величественный, чем сама жизнь.

Дон Хуан смеялся до тех пор, пока не закашлялся.

- У нас действительно есть темная сторона, - сказал он, наконец,
- Мы убиваем, не задумываясь, так ведь?

Мы сжигаем людей во имя Бога.
Мы истребляем самих себя, мы уничтожаем жизнь на этой планете, мы губим Землю.

Затем мы переодеваемся в рясы, и Бог разговаривает с каждым из нас.
Что же он говорит нам?

Он говорит: будьте хорошими мальчиками, а не то я накажу вас.
Бог угрожает нам уже много столетий подряд.

Однако это ничего не меняет.

И не потому, что мы злы, а потому, что мы тупы.
Да, у человека есть темная сторона, и ее называют глупостью.

[Айвенго]

Немного помолчав, дон Хуан объяснил, что по той же причине, по которой ритуальное действие заставляет обычных людей возводить огромные церкви, являющиеся памятниками чувству собственной важности,
- ритуал так же заставляет магов строить здания истощения и одержимости.

Вот почему обязанностью каждого Нагваля является управление осознанием таким образом, чтобы оно устремилось непосредственно к абстрактному, к свободе от долгов и обязанностей.

- Что ты имеешь в виду, дон Хуан, под "долгами и обязанностями"?
- С помощью ритуала овладеть нашим вниманием намного легче,
чем с помощью других методов, - сказал он,

- Однако, слишком дорого приходится платить за это.
Этой высокой ценой является энергетическое истощение,
а истощение может стать тягчайшими долгами и обязанностями нашего осознания.

Дон Хуан сказал, что сознание человека напоминает огромный заколдованный дом.

Осознание повседневной жизни как бы пожизненно запечатано в одной из комнат этого дома. Мы входим в эту комнату через магические врага - рождение.
Таким же образом мы выходим через другие магические врата - смерть.

Однако маги смогли найти еще один выход и выбраться из этой запечатанной комнаты, оставшись в живых.
Это явилось их величайшим достижением.

Но вершиной их достижений было то, что, вырвавшись из этой запечатанной комнаты, они выбрали свободу.
Они решили совсем покинуть этот огромный дом, вместо того, чтобы затеряться в его бесчисленных комнатах.

Истощение является антитезой приливу энергии, в котором осознание нуждается для обретения свободы.
Истощение заставляет магов потерять путь, и тогда они начинают блуждать по запутанным и темным лабиринтам неизвестного.

[Айвенго]

В одном из наших разговоров дон Хуан заявил, что для оценки реального положения сновидящих и искусства сновидения, необходимо отдавать себе отчет в том, почему современные маги прилагают максимум усилий для перевода магии от конкретности к абстрактному.

- Что ты подразумеваешь под конкретностью, дон Хуан? - спросил я.
- Практическую часть магии, - ответил он.
- Навязчивую фиксацию ума на практических методах и приемах, позволяющих
влиять на других людей, что, впрочем, не всегда удается.

- А о чем ты говоришь, когда ведешь речь об "абстрактном"?
- О поиске свободы - не ограниченной привязанностями и наваждениями,
свободы восприятия во всем доступном человеческому существу
диапазоне.

Я говорю, что маги современности стремятся к абстрактному, потому что они стремятся к освобождению. Конкретные достижения их не интересуют.

Ибо у них, в отличие от магов древности, нет никаких социальных функций.

Ты никогда не встретишь современного мага в роли официального ясновидца или
придворного чародея.

- То есть ты хочешь сказать, дон Хуан, что для современных магов прошлое не
имеет никакого значения?
- Ну как же не имеет? Безусловно, имеет.
У прошлого есть некий оттенок, который нам совсем не нравится.
Лично для меня это - темнота и истощение разума.

Мне нравится беспредельность мысли.

Однако, независимо от того, что мне нравится, а что - нет, я должен отдать
должное магам древности.
Ибо они первыми обнаружили все то, что мы знаеми используем сегодня.

Дон Хуан объяснил, что важнейшим из достижений древних магов было
обнаруженное ими умение воспринимать энергетическую сущность
предметов, существ и явлений.

Это глубинное прозрение имело столь существенное значение, что превратилось в
основную предпосылку всего магического искусства.

В наше время, подчиняя всю жизнь дисциплине и постоянно тренируясь, маги
целенаправленно обретают способность воспринимать сущность вещей.

Способность эту они называют видением.

- Какое значение для меня могла бы иметь возможность воспринимать
энергетическую сущность вещей? - как-то спросил я дона Хуана.
- Это значит, что ты смог бы непосредственно воспринимать энергию, -
ответил он.

- Отбросив ту часть восприятия, которая связана с социальными
интерпретациями, ты сможешь воспринимать внутреннюю сущность чего
угодно.

Все, что мы воспринимаем, есть энергия.

Но, поскольку мы не способны воспринимать ее непосредственно, без интерпретаций, мы обрабатываем результаты восприятия, подгоняя их под определенный шаблон.
Этот шаблон и есть социально значимая часть восприятия, которую
надлежит выделить и изолировать.

- Почему я должен ее изолировать?
- Затем, что она целенаправленно уменьшает объем потенциально возможного восприятия, заставляя нас быть уверенными в том, что реально существующее ограничено шаблоном, под который мы подгоняем свое восприятие.

Я убежден, что для выживания человечества людям необходимо срочно
изменить саму социальную основу своего восприятия.

- А какова социальная основа восприятия, дон Хуан?
- Физическая определенность, уверенность в том, что мир состоит из
отдельных конкретных объектов.

Я называю это социальной основой потому, что каждый человек прилагает
серьезнейшие усилия, яростно пытаясь удержать свое восприятие мира в
общепринятом русле.

- А как же тогда следует воспринимать мир?
- Все есть энергия. Вся Вселенная - это энергия.

Должна измениться социальная основа нашего восприятия, само качество
физической определенности должно стать иным.

Нам следует обрести уверенность - именно физическую уверенность – в
том, что не существует ничего, кроме энергии.

Необходимо совершить усилие, достаточно мощное для того, чтобы изменить русло
восприятия, заставив нас воспринимать энергию как энергию.
Тогда обе возможности выбора будут на кончиках наших пальцев.

- Но возможно ли воспитать людей таким образом? - спросил я.

Дон Хуан ответил, что это возможно.
Именно этим он и занимается со мной и другими учениками.