Достойный господин

[Сшонэ]

Достойный господин

Не плачьте же! поскольку имя вам
И бред, и клеть, а прозвище Мадонна
Вам поднесла по вашим головам,
Что шли тропами в гимне заоконном.

Итог пути во-трауре прошли
Враги лихие позакрыли очи,
А дальний враг, что на краю земли,
Лихую сталь под вас системно точит.

Зовите же на помощь легион,
Что ждёт при вас под шкурой пестрой рыси,
И надо же! Не все следы раскисли
Твоих зевак, что жмут со всех сторон.

А главный враг, он вовсе не вдали,
Во-глубине, во-тьме глубинной чрева,
Он точит ход седалищного нерва,
Чтоб по нему ходили корабли.

А в них пират, пират и не один,
Конечно же, при них немало рома…
Воистину, ну, до чего знакома
Жизнь, что прожил достойный господин.

Вот он лежит, а простынь - белый лист,
На нём прописана судьба, что в картотеке,
Анатом ваш натурою артист,
Безукоризнен свод о человеке.

А реквием наполнил купола
Такою липкой нестерпимо-горькой
Микстурою, что разум залила
Перед гротескной праздничной попойкой.

Живи жилец, а умер, то умри!
Пускай зима настраивает лыжи,
Рассветом красным выльют снегири
То, что казалось стрёмным и бесстыжим.

Пускай анатом даром хлеб жует,
А добрый враг и любит, и тоскует,
Охотник пусть не попадает в лёт,
А мой народ на празднике ликует.

И пусть вино не крепче кваса, пусть!
И пусть друзья вас празднуют навырост,
Пусть воспоёт художник - Златоуст
Златую рожь, что вновь заколосилась.

Живите же, забудьте, что есть зло,
Пусть чистота премного побогаче
Настроит жизнь! Вот починю камзол
За-вас пойду, малёхо побатрачу.

Сшонэ 310112

[Сшонэ]

Грудной восторг

Хрустальный свод, сквозь карандашный штрих,
Смотрел и пел глубинно – колокольно,
Ему восторг кричал в ответ, - довольно,
Так много звука – полно для двоих!

Смотрел и пел бездонно - одноверно,
Сквозь время странное изменчивостью линий
Его границ, барьер острожно - синий
Перемежался серою царевной.

Восторг угас, что бренная лампада,
Пуста без масла, воздуха и места,
Что величает крест, а с ним и кресло
Того, кто любит или терпит ладан.

За ним барьер, не крестный ли отец,
Назвавши табу горние тропины,
А к ним костры, петлю и гильотины,
Предстал, по-времени, вершитель судеб – жрец.

А звук металла продавал сердца,
Кто чувство теплое для бога сохранял,
И смерть ждала того, кому металл
Был близок поприщем, в преддверии конца.

А путник плёл суть горнего – итог,
Превозмогая боль и хлад голодных духов,
Не чествуя, не подтверждая слухов,
Хрустальный свод ему был внове Бог.

Пускай за ним пестрели словеса
По бренному, по черному навету,
Там, за горой, открылись пояса,
Готовые к ответу и совету.

И счастлив Путь досужим ведьмаком,
Пусть он принадлежать уже не может,
Кто есть народ и не загнать силком
К тому, что всем и ближе, и дороже.

Прощайте, люди, - колокол звучит,
Печалью слёз омойте же дорогу,
Возьмите глину, пусть же кирпичи
Уйдут на храм, где преподобно богу.

Хрустальный свод вам снизойдёт с небес,
Грудной восторг глубинно колокольно,
Возвышенно, серьёзно-богомольно
Предстанет миру новым из чудес.

Сшонэ 010212

Жизнь, что же тебе нужно, чтобы грязь и пошлость тебя не закрыли совсем?