- Ты никогда не был один в своей жизни. Сейчас пришло время сделать это. Ты будешь оставаться в этой комнате, пока не умрешь.
Подобный совет испугал меня, но и вызвал приступ смеха.
- Не могу сказать, что собираюсь так поступить, дон Хуан, - сказал я. - Но каков критерий того, что я мертв? Если ты действительно не хочешь моей физической смерти.
- Нет, - ответил тот. - Я не хочу, чтобы твое тело умерло физически. Я хочу, чтобы умерла твоя личность.
Это две совершенно разные вещи. По существу, твоя личность имеет очень мало общего с твоим телом.
Твоя личность - это твой разум, и поверь мне, что твой разум не является твоим.
- Что это за ерунда, дон Хуан, что мой ум не мой? - услышал я свой собственный голос, в котором появилась нервозная гнусавость.
- Я расскажу тебе как-нибудь об этом предмете, но не тогда, когда ты еще думаешь о своих друзьях.
- Критерий, по которому можно определить, что маг мертв, - продолжал дон Хуан, - определяется тем, что ему становится безразлично, находится он в обществе или один.
Твоя личность умрет в тот день, когда ты перестанешь жаждать компании своих друзей и прикрываться своими друзьями как щитом.
Что скажешь на это? Согласен сыграть?
- Я не способен на это, дон Хуан, - ответил я. - Бесполезно пытаться лгать тебе. Я не смогу покинуть своих друзей.
- Это совершенно нормально, - сказал он невозмутимо.
Казалось, что мое заявление совершенно не подействовало на него.
- Я не смогу больше продолжать наши беседы, но позволь мне сказать, что за время, которое мы провели вместе, ты научился многому.
Ты научился тем вещам, которые сделают тебя очень сильным, - не важно, вернешься ты назад или уйдешь прочь.
Он похлопал меня по спине и попрощался со мной. Он развернулся и просто исчез среди людей, наполнявших площадь, словно растворился среди них.
На какое-то мгновение у меня возникло странное чувство, что люди на площади были просто занавесом, который дон Хуан раздвинул и за которым скрылся.
Конец наступил, как наступает все в мире дона Хуана - быстро и непредсказуемо.
Внезапно это достигло меня. Я стал корчиться от муки, даже не представляя, как это произошло.
Это должно было сокрушить меня. И все же я устоял.
Решившись на отчаянный поступок (который я считал самоубийственным нигилизмом), я снял комнату в обшарпанной голливудской гостинице.
Ковры были зелеными с ужасными пятнами от незатушенных сигарет. Безусловно, их не раз спасали от пожара. В комнате висели зеленые портьеры, а стены были болотно-зеленого цвета. Мигающая неоновая вывеска гостиницы светила в окно всю ночь.
Я закончил тем, что в точности последовал совету дона Хуана, но пришел к этому окольным путем.
Я делал это не для того, чтобы выполнить его требования, у меня также не было намерения сгладить наши с ним разногласия.
Я пробыл в этой гостинице несколько месяцев, пока моя личность, как и предполагал дон Хуан, не умерла, и мне действительно стало безразлично, нахожусь я в компании или остаюсь один.
Оставив гостиницу, я поселился один, выбрав жилище поближе к колледжу, и завел очень прибыльное дело с одной партнершей.
Все, казалось, шло прекрасно, пока однажды меня не стукнуло, словно кулаком по голове, осознание того, что я собираюсь провести остаток своих дней, беспокоясь о бизнесе, или теряясь перед призрачным выбором карьеры академика или бизнесмена, или мучаясь из-за фобий и обманов моей партнерши.
Настоящее отчаяние пронзило меня до глубины души.
Впервые в своей жизни, несмотря на все, что я делал и видел раньше, я ощутил, что у меня нет никакого выхода.
Я чувствовал себя совершенно потерянным.
Я всерьез начал задумываться о самом практическом и безболезненном способе ухода из жизни.
Однажды утром я проснулся от громкого стука в дверь.
Я был уверен, что это пришла хозяйка квартиры и что если я не встану и не открою дверь, то та войдет сама, воспользовавшись запасным ключом. Я распахнул дверь. Передо мной стоял дон Хуан. Я настолько изумился, что потерял дар речи. Я блеял и заикался, не в силах произнести ни слова. Мне хотелось поцеловать его руку, стать перед ним на колени.
Дон Хуан вошел и непринужденно уселся на край моей кровати.
- Я приехал в Лос-Анджелес, - сказал он, - специально, чтобы повидаться с тобой.
Я хотел пригласить его позавтракать, но дон Хуан ответил, что у него есть и другие дела и что на разговоры со мной у него остается не больше минуты.
Я торопливо рассказал ему о своей жизни в гостинице.
Его присутствие настолько сбивало меня с толку, что я ни на секунду не задумался о том, чтобы спросить, как ему удалось обнаружить меня.
Я только рассказывал дону Хуану о том, как сильно я жалел обо всем, что сказал ему в Эрмосильо.
- Тебе не за что извиняться, - поспешил тот успокоить меня.
- Каждый из нас когда-то поступил именно так. Однажды я убежал от мира магов сам и чуть не умер, прежде чем осознал собственную глупость.
Главная задача - достичь переломного момента любым путем. Именно это ты и сделал.
Внутреннее безмолвие стало для тебя реальностью. Вот почему я стою перед тобой и говорю с тобой сейчас.
Понимаешь ли ты, о чем идет речь?
Мне казалось, что я понял, что он имел в виду. Я думаю, что дон Хуан интуитивно узнал или прочел, как он читал многое прямо из воздуха, о том, что я стою на грани безумия, и пришел выручить меня.
- Ты не можешь терять времени, - сказал он.
- Ты должен избавиться от своего предприятия в течение часа, так как час - это самое большее, что я могу позволить себе.
Я не могу ждать дольше, и не потому, что не хочу ждать. Просто бесконечность безжалостно давит на меня.
Скажем так, бесконечность дает тебе час, чтобы покончить со всем этим.
Поскольку для бесконечности единственное предприятие, достойное воина, - это свобода.
Любое иное предприятие - фальшивка.