Andrew Lever » 30 июл 2025, 12:12
Короче говоря, эти мамочки попросили меня, я говорю, хорошо, договоритесь с баклабораторией, чтобы посев сделать и эти бактерии убить ультрафиолетом или рентгеном. И убитый препарат дать мне. Они привезли препарат, я снял с него спектр, и буквально через неделю они все выздоровели.
То есть это квантовые антибиотики.
[highlight=yellow]Такого вы еще не рассказывали ни в одном интервью.[/highlight]
Да? Ну могу. Это совершенно другая медицина, совершенно другая бактериология.
Потому что она основана на другой генетике. Не на старой генетике, которая послужила свою. И сейчас она уже как ступенька.
На следующую ступеньку. А они говорят, нет, там нет ступенек. Только вот здесь, все здесь, на этой ступеньке.
Тут наша зарплата, тут наши посты, наше кресло. А тут надо переучиваться. Зачем вам это?
Естественно, что лучше погубить это направление и все. Проще всего поступить. Так они и поступают.
Меня пригласили в Алманский университет. Высший уровень. Там дали группу.
Главный научный сотрудник я. Аспирант у меня. Деньги на оборудование, аппаратура.
Все есть. Начали работать. Полгода работали.
Успели, слава богу, опубликовать ключевую работу, которая вызвала скандал. Звонок от Фортова. Он тогда еще даже не был президентом, а был вице-президентом.
Прямо ректор звонит чуть ли не с единочек. У вас там группа Гаряева разогнать. Все.
Вызывает меня. Говорит, ну что мы можем сделать? Тот, который меня пригласил.
Матвеев такой заслуженный деятель. Ученый крупный. Кафедра информатики, системы управления.
Говорит, ну что я могу поделаться? Мне позвонил Фортов. Не мне, а ректору мне позвонил.
Среди ночи. До такой степени это их приперло. Пришлось уходить оттуда.
Это одна группа. До этого еще две группы были разогнаны. Четвертую группу создал в Нижнем Новгороде.
Ребята медики, очень толковые. Я выступил там в Нижнем Новгороде. Они говорят, давайте мы ваши канадские эксперименты повторим.
Потому что им никто не верит. А мы там доказали, что можно регенерировать поджелудочную железу, если она убита. А есть яда, которая убивает поджелудочную железу.
И крысы погибают от диабета первого типа. Ну давайте, ребят, только для этого вам надо купить лазер. Тогда, слава богу, он стоит не так дорого.
Благодаря моей рекламе он стоил 200 долларов раньше. А тут 4000 долларов. Найдете, пожалуйста.
Они нашли эти деньги, купили лазер. Я приехал, обучил всему, как работать. А дальше они сами молодцы.
Они такие рукастые, хорошие ребята. Там Анечка какая была, она кандидат в Министерство наук. Очень хорошие руки, голова хорошая.
И они просто-напросто повторили наши Торонтские, то что мы в Торонто сделали. Только они здесь, в Нижнем Новгороде это повторили. И даже дальше ушли.
Они показали, что можно создать волновой иммунитет. Вообще это новое понятие. Потому что все мы имеем одни и те же гены.
По крайней мере белковые. Одну и ту же ДНК имеем. Но только на них записаны разные программы.
А эти программы можно менять по своему усмотрению. По крайней мере мы сейчас как раз на этом пути. Потому что мы умеем менять эти программы.
Программировать, например, стволовые клетки человека. Это работа со стволовыми клетками. У нас у всех есть ствол.
Каждый орган, каждая ткань располагает своими стволовыми клетками. Это клетки, которые бессмертные. И они живут в режиме приема информации.
Как им организм скомандует, так они поступают. И они заменяют старые клетки на молодые. То есть идет регенерация на клеточном уровне.
Но на органном уровне у нас регенерируются только 3 вещи. Ногти, волосы и печень. А если вы потеряли палец или руку или ногу, то регенерации не будет.
А у низших биосистем, например, саламандры, осьминоги, кишечно-полосные гидра, медузы и так далее, они очень хорошо регенерируют. Есть даже червячок такой, который если его на много частей разрезать, то из каждой части вырастает новый червячок. То есть простые организмы располагают этой системой регенерации.
Потому что они простые. А для человека, у него очень сложная система. Гораздо сложнее, чем червячок.
Это нет. Только по волосам, ногтям и печени. Сердце регенерировать нельзя.
А мы обошли это дело. Мы вошли в область регенеративной медицины по стволовым клеткам. С помощью нашего лазера.
Но он устарел, и его перестали производить. А я взял его и попробовал. Потому что этот лазер использует спиновое состояние фотонов.
Он оперирует в состоянии поляризации фотонов. Это самое умное слово. Дальше я буду просто говорить.
И вот эти состояния фотонов, оказывается, способны записывать генетическую информацию. Я перескакиваю через много непонятных вещей, которые до сих пор мы изучаем. Многое и нам самим непонятно.
Хотя я работаю с физиками уже много лет. И сейчас работаю с Геннадием Ивановичем Шиповым, который крупнейший в мире специалист по торсионным полям. Как раз мы получили торсионные эффекты на нашем лазере.
И именно эти фотоны мы используем как способ записать генетическую информацию. Проще говоря, берется лазер, луч, и он сканирует, например, клетку. Вот он стоит лазер.
Он очень простой с виду. Но там драгоценное свойство. Там две поляризации.
И вот они как раз обеспечивают эту способность считывать генетическую, а даже более широко, генетико-метаболическую информацию. Потому что все наши молекулы, из которых мы стоим, они все оптически активные. То есть они вращают плоскость поляризации света.
Значит, лазер это чувствует и записывает информацию о всех молекулах, в том числе и о ДНК, как основной информационной структуре нашего организма. Вот он записал в виде фотонного поля, который промодулирован по поляризациям, то есть по спинным состояниям. А дальше мы поступаем очень просто.
Мы переводим вот это излучение, которое мы получаем из фотонов, а оно там еще некая такая тонкость, но она принципиальная. Эти фотоны превращаются в широкополосное электромагнитное поле, в том числе и в радиоволны. То есть имеем на входе фотоны, а на выходе имеем радиоволны, которые промодулированы, например, молекулами ДНК, или всей клеточной информацией, или тканевой информацией.
И эти радиоволны содержат в себе торсионную составляющую, спинную составляющую, а она является основной. А радиоволны как носители. И мы просто как радиоприёмничком на определенной длине волны записываем эту информацию.
Как радиостанция принимается радиоприемником. В данном случае наши клетки, которые мы считываем, они являются радиоизлучателями этой информации. Мы ее считаем лазерным точком.
В итоге мы получаем запись на определенной длине волны в виде звука. Тоже как на радиоприемнике звук. Этот звук мы просто переносим на флешки, на носители и даем больным.
Я об этом пишу и говорю, что если вы хотите излечиться, то конечно лучше всего взять вашу собственную пуповинную кровь и вашу плаценту при рождении. Но поскольку этого пока никто не делает, только сейчас начинают делать, то эта пуповинная кровь-плацента будет источником информации для вашего оздоровления, омоложения и так далее. Поскольку вашей нет, то берете детей ваших собственных или внуков.
И берете у них пуповинную кровь при рождении и плаценту. Кусочек плацента из любого места. Сантиметр на сантиметр.
И там полтора-два миллилитра крови пуповинной. Все. Это источник драгоценной информации, которую мы будем использовать для вашего лечения.
Они приносят мне в дюаре на холоду. В течение трех дней это все хранится хорошо. При обыкновенной температуре тающего льда.
0 градусов. И мы записываем информацию этим лазерам. Вся та информация, которая содержится, мы ее считываем.
И потом переводим на флешку. Отдаем больному. Или просто по электронной почте.
Передаем по почте. И все. И человек слушает.
Все. Любая хорошая вещь должна быть своей основой простой. Наша идеология очень простая.
И повторяю вслед за Гурвичем, который первый сказал в 1924 году, что у хромосом, в том числе и у наших хромосом, есть волновой или полевой эквивалент. Тогда он, конечно, не объяснял. Просто чистая гипотеза.
Блестящая гипотеза была. А что такое волновой эквивалент? Никто не знает.
Мы сейчас подошли к пониманию этого дела. Этот волновой эквивалент хромосом как раз у нас работает. Мы его вводим в человек, когда он слушает.
Потому что генетическая информация записывается в форме торсионного поля. Она переносится в акустическое поле. И человек слушает, получает эту торсионную информацию и корректирует свое здоровье.
Например, у него больное сердце. Он взял от своего ребенка или от внука эту информацию из поповенной крови, из плаценты. Слушает этот звук и излечивается.
Таких случаев у нас очень много. Десятки, если не сотни. Смешная история.
[highlight=yellow]Когда у внука росли зубки, и у бабушки лечили одного, выросли зубы в итоге.[/highlight]
Да. Это как раз мы отрабатывали. Это один из самых первых наших.
Там же, в Нижнем Новгороде, где эта группа медиков работала. И вот Аня Какая, которая ведущая в этой группе была, кандидат в медицинскую технологию, у нее мамочка. Мамочке 60 лет, зубов нет.
Эти самые протезы. У нее еще и диабет. И она просит меня, ну давайте мы попытаемся ее от диабета полечить.
Ну давайте. А что взять в качестве информации? Уже внуки у нее, дети этой Ани Какай.
Ну и был мальчик. Внук, ему как раз смена зубов была. 9 лет.
Вот. И мы из пальчика просто взяли кровь на всякий случай. Думаем, а вдруг сработает?
Ведь там же тоже в клетках крови содержится та же самая информация. Генетическая. Она во всех клетках одна и та же.
И начали ее от диабета лечить. И у нее сахар высокий такой. Он стал прогнет.
То очень сильно упадет, то подскочит. Мы отрабатывали режим, потому что там важно на какой частоте я записал. Какое время воздействия.
Масса всяких вещей. Пока мы отрабатывали, и облучали мамочку этим звуком, у нее вдруг разнесло обе челюсти опухолями. Мы были в шоке, потому что думали, ну что-то нехорошее сделали.
Она бежит к рентгенологу, снимает и видит, у нее 3 зуба выросли. Очень быстро причем. Чуть ли не месяцами же это идет рост.
А у нее там где-то за пару недель. То есть биологическое время такое у нас, оно регулируется нашими хромосомами. Особое биологическое время.
Его можно ускорить и сжать. Растянуть и сжать. И у нее зубы выросли, и мы успокоились, это прецедент был.
Они уперлись в протезы, пошли в стороны, поэтому вызвали травму. И у нее отек был такой. Потом все это быстро пошло.
А, ну выполкнет и все. Мы дальше же не шли. Как только эта информация просочилась, стала известна, значит звонок, разогнать.
Группу собирает, разгоняет, там собирает, секретит. Вот и все. Вот такие вот приключения у нас.
А насчет структуры времени. Это особый, очень хороший вопрос. У нас особое биологическое время.
Его можно сравнить с деревом. Дерево это ствол и ветки. Каждая ветка как бы маленькое дерево.
А на каждой веточке еще другая веточка. А на той еще другая. Ветвление.
Вот чисто математический фрактал ветвления. Это один из самых простых фракталов. Но самый простой фрактал это простая линия.
Бесконечно тонкая, простая линия. Какой бы ты кусочек не взял из этой линии, это будет все равно линия. Только разных размеров.
Фрактал это самотождественность. Самотождественность вот этих самых структур. И вот более сложный фрактал, второй по простоте, это ветвление.
У нас сосуды ветвятся, морщины ветвятся, бронхи ветвятся, нервная ткань, нейроны, это веточки. Бесчисленно насквозь фрактально. И, кстати говоря, голограмма тоже фрактал.
Только особый фрактал. Биологическое время оно фрактально. Почему фрактально?
Примеры фрактальности биологического времени. Например, есть бактерии, так называемые термофизы, они живут в черных курильщиках на глубинах в океане, где температура 300-400 градусов. Любой биолог тебе скажет, что там все должно развалиться при такой температуре.
Сварится и ничего не останется. А они совершенно спокойно живут. И не только бактерии, там и другие есть устойчивые к высоким температурам организма.
Но вот бактерии. Спрашиваю физиков, смотрите, температура 300-400 градусов, они живы. Почему?
У них же холодильников индивидуальных нет. Они, значит, чешут голову, говорят, не знаем. Но я им говорю, я биолог, вы физики, но даже я знаю, что температура функция времени.
То есть количество движений в единице времени. Если высокая температура количество движений чаще. Чаще.
И чем чаще движение молекул, тем выше температура. Она зависит от... Что надо сделать, чтобы упозить температуру?
Растянуть время. Растянуть время. Эти организмы, вот эти термофилы, они обладают способностью жить в нескольких временных размерностях в ракетальных.
И они прыгают туда и сюда. В растянутое время, где холодно. Обратно, в горячее, где 300 градусов.
И прыгают, прыгают. Средняя температура понижается. И они спокойненько живут.
Вот это пример такой фрактальности. Это значит, что время растянуто. И, значит, температура понижена у них.
И потом есть случаи, например, стремительное старение людей. Я сейчас не помню название этой болезни. Дети в 14-13 лет выглядят так, как будто им 90 лет.
Это стремительное, стремительное старение людей. И там нашли какой-то ген, который вроде бы за это отвечает. Это классическая формула в генетике.
Ген, отвечающий за цвет глаз, форму носа, форму крыла и так далее. Вопрос. Как это он отвечает?
Что он делает? Он что кричит? А ну-ка давайте, чтобы вот этот курносый нос был.
Понимаете? Так что ли? Вот смешно.
А вроде бы, кстати говоря, на этом основана еще лингвистическая генетика. Вполне возможно, несмотря на то, что кажется смешным, что гены обладают речеподобными свойствами. Это мы изучали.
И, кстати говоря, это тоже фрактал, только он речевой фрактал. Потому что вы можете короткой фразой или короткой формулой отобразить очень большое. Одно и то же, только маленькая размерность и большая размерность.
Е = МС ^ 2. Знаменитая формула Эйнштейна. Она отмечает в себе очень многое.
А можно написать книгу об этом, без этой формулы. Оглавление в книге это как раз фрактальное сжатие содержания книги. Так вот, человеческие гены это речевые структуры.
Речевые. Не все, наверное, но, по крайней мере, большая часть это речевые структуры. Мы изучали специально их метод математической лингвистики и показали, что они обладают свойством фрактальности.
Человеческие гены и человеческая речь. Мы сравнили тексты человеческие и генетические тексты. Вот человеческий текст, какую-то книгу взял, и генетический текст.
Буквы там, буквы. И вот эти буквы, если проанализировать метод математической лингвистики, то оказывается, что получается фрактальная картинка. У меня в моей ивнографии 2-й и 3-й это все нарисовано.
Значит, человеческая судьба человека, судьба генеза, развития его стволоклеток, что-то, во что-то зависит еще и от того, что эти гены говорят. Но на своем языке. Не надо так примитивно думать, что там человеческая речь на русском, английском и так далее.
Но грамматика одинаковая, как хомские. Это крупнейший лингвист современности. Он говорит, что все языки имеют одну грамматику.
Даже китайский. Но это особая область. Сейчас я пишу уже большую статью об этом.
Короче говоря, гены могут давать словесные команды. С одной стороны, эти же гены участвуют в создании голограмм. Для того, чтобы построить органы и ткань, надо создать пространство-временной образ.
Матрицу, по которой организм строится. Из яйцеклетки. Для этого существует два пути.
Голограмма, которая задает пространство-временную структуру организма. И слово. Речь.
Речь не знай кого. Кто написал эту речь, мы не знаем.
[highlight=yellow]А кто её читает? Вы говорите, квазимышление.[/highlight]
Квазимышление, потому что это не такое же мышление, как наше с вами. Каждая клетка обладает способностью соображать на своем уровне. Даже рибосома, который синтезирует белки, это нано-биокомпьютер, который обладает способностью писать свои тексты и давать свои мысли.
Но это не та речь, которую мы понимаем. Вот эти квантовые или волновые гены, они являются речевыми конструкциями. Гены белков, я подчеркиваю.
Это квазиречевые структуры. Это почти что речь, но не такая, как наша с вами. Если вы будете пытаться прочитать гены, то вы ничего не поймете.
Потому что у них свой язык. Как вы, например, не знаете французского, то для вас это швуп. То же самое пытаться услышать, а мы слышим звук ДНК, но она говорит на своем языке.
Понятный другим клеткам. У них своя лингвистика. И вот, когда мы передавали в Торонто, а потом вот ребятам в Новгороде повторили, то мы считывали генетическую информацию, текстовую в том числе, с поджелудочных желез, новорожденных крысят, которые рождены вот этими крысами лингвистер, у которых мы убили поджелудочную железу.
И в контроле они почти все погибли, потому что у них диабет первого типа. Сахар не используется. Сахара много, но он не используется.
И значит, крысы погибают. А в опыте, когда мы считываем информацию с поджелудочных желез, новорожденных крыс от той же самой линии, мы вот это радиоволновое излучение, которое содержит тросионную составляющую, информационно-генетическую, распространяется на весь белый свет. На все четыре стороны.
Но это не означает, что все крысы, так сказать, города Торонто вылечились от диабета, если у них был. Действуют строго на определенную генетическую линию. И вот те крысы, которые были больны в опыте, и они уже еще один день и погибли бы.
Они уже плохо себя чувствуют, они лежат. Погибают. И значит, на расстоянии одного метра, трех метров и двадцати километров они все выздоровели.
То есть у них единственный способ выздороветь, это регенерировать новую поджелудочную железу.
[highlight=yellow]Регенерировали на расстоянии?[/highlight]
Да, поджелудочную железу регенерировали у этих бедных крыс, которые погибали от диабета. У них не было поджелудочной, а она у них регенерировала. Почему?
Потому что мы дали вот эти самые волновые гены, которые являются текстами. А любой текст – это продукт чего? Мышления.
Значит, вот вам ментальные функции наших генов.
[highlight=yellow]А вы потом вскрывали их?[/highlight]
А дальше в Торонто, как только мы это получили, у нас быстренько – хоп! Ребята, спасибо, до свидания. Они хапнули все, что могли, и лазера забрали.
Мы, говорит, вас пригласим. С тех пор прошло сколько? 11 лет?
Нет, больше даже. 15 лет прошло. Все ждем, что пригласят.
Я улыбаюсь, конечно, никто нас не пригласит. Они забрали лазеры, технологию, все эти отчеты наши, все эти протоколы, все. То есть нас просто обворовали, элементарно обворовали.
Мы знали, на что мы идем. Мы знали, что этим кончится. Нам важно было доказать, что мы можем передать гены на расстояние.
Потому что там, в Канаде, в Торонто было все. Абсолютно. А у нас ничего, у нас ноль был.
Ноль был. Тем более, что мы работали в институте управления управления, который вообще не предназначен для биологических экспериментов. Там чистая физика, математика, модели математические, т.д. А тут, значит, горя я втесался, так сказать, и затеял там генетику. Я создал свою сетку антогенетики. Частная структура, которую нельзя так просто закрыть. Мы занимаемся, потому что имеем право заниматься.
Придраться нельзя. Если я в Академии наук, то всегда можно придраться. Назвать, что это лженаука и так далее, и так далее.
Всячески меня, как это делается в интернете, всячески на меня чернят. А я занимаюсь тут своим делом и доказываю. Зарабатывая собственные деньги на том, что я лечу больных людей, неизлечимо больных людей.
[highlight=yellow]Регенерация поджелудочной, подобное что-то. После этого была возможность проделать?[/highlight]
Конечно. Вот смотрите дальше, что было. Значит, регенерация поджелудочной железы, это прецедент.
Никто никогда этого не делал. Это сложнейшая железа, которая отвечает не только за обмен сахаром, там и другие есть гормоны. Значит, мы ее проверим.
[highlight=yellow]Всё можно регенерировать на свете?[/highlight]
Нет запретов. Только ли можно сделать регенерацию поджелудочной железы квантовым путем, передавая квантовые эквиваленты генов? Нет, можно, оказывается.
И вот с тех пор мы работали, работали и подошли к технологии, которая позволяет программировать стволовые клетки человека. Вот то, куда вбухивают миллиарды долларов сейчас в песок, идет отмывка денег. Потому что попытки программировать стволовые клетки, используя старые знания по генетике, невозможно.
Старая генетика сделала свое хорошее дело, и это ступенька. И дальше, если вы будете оставаться на этой ступеньке, вы будете топтаться на месте, как сейчас и топчутся. Более того, приносит даже вред.
Я потом в этом скажу отдельно. Почему вред? От того, что остановилось развитие генетики.
А тут мы поставили себе задачу. Давайте-ка мы попытаемся регенерировать что? Спинной мозг.
Это замах большой. Это круче, чем поджелудочная железа. Сложнее, конечно, потому что это же нервная система, которая управляет всем.
И головной мозг тоже самое. Мы тоже в этом направлении работаем. Но сейчас я только о спинном мозге.
Это высший пилотаж, сложности. И значит, что? Парень из Еганнбурга Мэтт Кохэн.
И у него мамочка бизнесменша. Она узнала наше исследование, написала мне письмо. Можете ему помочь?
Я говорю, давайте попытаемся. Но это сложно, потому что это требует больших усилий организационных, финансовых и так далее. Ничего, я все возмещу.
Раз она бизнесменша. А сын погибает. Пятнадцать лет лежит неподвижно, потому что он в возрасте где-то там 20 или 19 лет водил карт и попал в аварию, и у него спинной мозг перешиблен.
А сын абсолютно неподвижный. Пятнадцать лет лежит. Высох уже весь.
Я говорю, ну давайте попытаемся. Но для этого надо программировать его стабилизацию. Привозите его сюда, потому что мы не можем к вам лететь и так далее.
Потому что надо здесь начать. Привозите его сюда. Он абсолютно неподвижный.
Красивый парень такой, молодой. Что мы делаем? Мы берем у него стволовые клетки с живыми тканями.
Их программируем. Программируем, считывая информацию с нормальных нейронов. С нормальных донорных нейронов.
Подаем, вводим ему. Но там долго все это рассказывать. Это был первый этап.
Его увезли. Значит, эффект был слабенький, но что-то было. Мы говорим, ну пожалуйста, мы можем дальше на несколько введений.
Не одно, а много раз. Брать стволовые клетки, выращивать их, программировать, вводить в кровоток, еще выращивать, снова вводить и так далее. Два года мы с ним возились.
Первое введение было в Москве. Потом его увезли в Еганасбург. И, значит, наши сотрудники туда полетели.
Моя жена туда летала. Она тоже биолог, она кандидат. Биофизик, кандидат наук.
Получилось чудо.
. Тем более я приблизительно догадываюсь что образование у Вас не техническое.
