Видение

[Andrew Lever]

Подсела....

[А-33-Я]

до позеленения злорадствуя.

О!
Есаков, тебя чего? зелёный свет раздражает? цвет анахаты? ах ты ж...

ну ладно... а фиолетовый?

подай челобитную Генпрокурору форума Безмолвия с просьбой залить на форум такой же ржачный смайлик фиолетового цвета...аззя будет ржать фиолетовым...
а ты можешь применить к аззя уже имеющийся фиолетовый... вот такой:
тебе шо Христос наказывал? возлюбить ближнего...
Люби, ирод такой... Люби!!!

Видно

не наговаривай на себя... ты ещё незрячий... а хорошо ли выдавать желаемое за действительное? или ты уже вне категорий хорошо\плохо?
А?

Подсела....

всё по воле... свободной...
есть желание - присяду... на пенёк... съем пирожок... а потом Есакову просигналю: Есаааакоооов, высоко сижу... далеко гляжу... ты не садись на пенёк и не ешь пирожок... донеси до места назначения... имей ответственность... тебя Осипов вон сколько лет учил... а всё в песок... ))) чему ж он тебя учил?

Андрей, как ты там сказывал? Дхарма? О! - ОНА...

[А-33-Я]

Осипов, ты снова не туда...
у каждого человека в этом бренном мире - своя тюрьма... из которой он может выбраться только сам...

Куда выбраться?

куда куда... в космос.. открытый... причём без скафандра...ля...

[А-33-Я]

viewtopic.php?p=1052945#p1052945

из которой он может выбраться только сам...

Сам-то сам, но обычно карты тюрьмы, в которую он попал, у него нет. И у большинства людей тоже

А если выбираются из одной тюрьмы, обычно сразу попадают в другую, которую они по ошибке посчитали полученной свободой....

та ты шо?!
неужели дошло?!
вот радость то какая...


отсюда, что?
только членораздельно плиз...

[А-33-Я]

Осипов, ещё раз, для особо одарённых: если человек не ощущает себя в тюрьме..., значит в его сознании он свободен... и ты кто такой, чтобы мешать его сознанию ощущать себя свободным?
А?
*строго*

[Айвенго]

Осипов, ещё раз, для особо одарённых: если человек не ощущает себя в тюрьме..., значит в его сознании он свободен... и ты кто такой, чтобы мешать его сознанию ощущать себя свободным?

phpBB [video]

Блохи и банка | Эксперимент

[А-33-Я]

очень правильный эксперимент
и заметь, ни одна блоха по этому поводу не эмоционирует, не обижается, не злится, не завидует и куча других "не" ...
не копает лопатой своё детство отрочество и взрослость...
...ну случилось, что любознательный учёный заловил команду блох и поменял их среду... карма у них такая... дхарму следует выполнять...

ей, блохе, прости господи, по@уй... всё уже свершилось... всё... она уже не может никуды прыгнуть ... но она может другое... и двигается дальше... и даже размножается...

факт свершился
теперь хоть обрыдайся...
так зачем рыдать?
может лучше двигаться дальше?

а всех, кто пытается тебя переделать - в лес...
нос у тебя не такой - в лес...
тело у тебя не эдакое - в лес...
ах, душа не выросла - в лес...
смайлик не тот применяешь - в лес...

тратить свой ресурс на этих указательщиков? не-не - всех в лес...

ни один человек не отвечает ни за одного другого человека и не может контролировать, управлять и т.д., сколько бы не старался... это не может делать никто... ни церковь , ни клятвы, ни слова на верность любить до гроба , ни сам господь бог... никто ничего не может сделать с тем, что у тебя не такой нос в его сознании ... оставь не такой нос в его сознании в покое... пусть сам с ним живёт... дай ему возможность насладиться не таким твоим носом в его сознании...

_____________________
выбор куда сливать свою энергию - один из приоритетных выборов...

[Айвенго]

..ну случилось, что любознательный учёный заловил команду блох и поменял их среду... карма у них такая... дхарму следует выполнять.

а мы и есть, те блохи в банке

[Айвенго]

— Вокруг нас черным-черно, — сказал дон Хуан, — но если ты взглянешь уголком глаза, то все равно увидишь, как быстрые тени носятся вокруг тебя.

Он был прав. Я все еще мог их видеть. Их пляска вызывала у меня головокружение. Дон Хуан включил свет, и это, казалось, обратило их в бегство.

— Ты благодаря лишь собственным усилиям достиг того, что шаманы древней Мексики называли «вопросом вопросов», — сказал он. — Я окольными путями подводил тебя к тому, что нечто держит нас в плену. Разумеется, мы пленники! Для магов древней Мексики это было энергетическим фактом.

— Почему же этот хищник «захватил власть», как ты об этом говоришь, дон Хуан? — спросил я. — Этому должно быть логическое объяснение.

— Этому есть объяснение, — ответил дон Хуан, — и самое простое. Они взяли верх, потому что мы для них пища, и они безжалостно подавляют нас, поддерживая свое существование. Ну, вроде того, как мы разводим цыплят в курятнике, они разводят людей в «человечниках». Таким образом, они всегда имеют пищу.

Я почувствовал, что моя голова болтается из стороны в сторону. Я не мог выразить свое недовольство и огорчение, но дрожь моего тела выдавала их. Я трясся с головы до пят безо всяких стараний со своей стороны.

— Нет, нет, нет, — услышал я свой голос. — Это бессмыслица, дон Хуан. То, что ты говоришь, — это нечто ужасное. Это просто не может быть правдой, ни для магов, ни для обычных людей, ни для кого.

— Почему? — тихо спросил дон Хуан. — Почему? Потому, что это приводит тебя в бешенство?

— Да, это приводит меня в бешенство, — отрезал я. — Это ужасно!

— Ну, — сказал он, — ты еще не слышал всего. Подожди немного, посмотрим, каково тебе будет. Я собираюсь ошеломить тебя. Иначе говоря, я собираюсь подвергнуть твой рассудок массированной атаке, и ты не сможешь встать и уйти, потому что ты пойман. Не потому, что я держу тебя в плену, а потому, что нечто в твоей воле препятствует твоему уходу, в то время как другая часть тебя собирается прийти в настоящее неистовство. Так что возьми себя в руки!

Во мне было нечто, что, как я чувствовал, жаждало сурового ОБращения. Он был прав. Я не покинул бы его дом ни за что на свете. Но все же мне совсем не была по вкусу та чушь, которую он нес.

— Я хочу воззвать к твоему аналитическому уму, — сказал дон Хуан. — Задумайся на мгновение и скажи, как ты можешь объяснить противоречие между образованностью инженера и глупостью его убеждений и противоречивостью его поведения. Маги верят, что нашу систему убеждений, наши представления о добре и зле, нравы нашего общества дали нам хищники. Именно они породили наши надежды, ожидания и мечты по поводу успехов и неудач. Им мы обязаны алчностью и трусостью. Именно хищники сделали нас самодовольными, косными и эгоцентричными.

— Но как же они сделали это, дон Хуан? — спросил я, несколько раздраженный его словами. — Они что, нашептали нам все это во сне?

— Нет конечно, что за глупости! — с улыбкой сказал дон Хуан. — Они действовали куда более эффективно и организованно. Чтобы держать нас в кротости и покорности, они прибегли к изумительному маневру — разумеется, изумительному с точки зрения воина-стратега. С точки же зрения того, против кого он направлен, этот маневр ужасен. Они дали нам свой разум! Ты слышишь?

Хищники дали нам свой разум, ставший нашим разумом.

Разум хищника изощрен, противоречив, замкнут и переполнен страхом того, что в любую минуту может быть раскрыт.

— Я знаю, что несмотря на то, что ты никогда не голодал, — продолжал он, — ты беспокоишься о хлебе насущном. Это не что иное, как страх хищника, который боится, что его трюк в любое мгновение может быть раскрыт и еда может исчезнуть. Через посредство разума, который в конечном счете является их разумом, они вносят в жизнь человека то, что удобно хищникам. И таким образом они в какой-то мере обеспечивают свою безопасность и смягчают свои страхи.

— Не то чтобы я не мог принять все это за чистую монету, дон Хуан, — сказал я. — Все может быть, но в этом есть нечто настолько гнусное, что не может не вызывать во мне отвращения. Оно побуждает меня возражать. Если правда то, что они пожирают нас, то как они это делают?

Лицо дона Хуана озарилось широкой улыбкой. Он был доволен как ребенок. Он объяснил, что маги видят человеческих детей как причудливые светящиеся шары энергии, целиком покрытые сияющей оболочкой, чем-то вроде пластикового покрытия, плотно облегающего их энергетический кокон.

Он сказал, что хищники поедают именно эту сверкающую оболочку осознания и что, когда человек достигает зрелости, от нее остается лишь узкая каемка от земли до кончиков пальцев ног.

Эта каемка позволяет людям продолжать жить, но не более того.

Будто сквозь сон до меня доносились слова дона Хуана Матуса о том, что, насколько ему известно, только люди обладают такой сверкающей оболочкой осознания вне светящегося кокона. Поэтому они становятся легкой добычей для осознания иного порядка, в частности — для мрачного осознания хищника.

Затем он сделал наиболее обескураживающее заявление из всех сделанных им до сих пор.

Он сказал, что эта узкая каемка осознания является эпицентром саморефлексии, от которой человек совершенно неизлечим.
Играя на нашей саморефлексии, являющейся единственным доступным нам видом осознания, хищники провоцируют вспышки осознания, после чего пожирают уже их, безжалостно и жадно.
Они подбрасывают нам бессмысленные проблемы, стимулирующие эти вспышки осознания, и таким образом оставляют нас в живых, чтобы иметь возможность питаться энергетическими вспышками наших мнимых неурядиц.

Очевидно, в словах дона Хуана было что-то столь опустошительное, что в этот момент меня в буквальном смысле стошнило.

Выдержав паузу, достаточную для того чтобы прийти в себя, я спросил дона Хуана:

— Но почему же маги древней Мексики, да и все сегодняшние маги, хотя и видят хищников, никак с ними не борются?

— Ни ты, ни я не можем ничего с ними поделать, — сказал дон Хуан упавшим голосом. — Все, что мы можем сделать, это дисциплинировать себя настолько, чтобы они нас не трогали.

Но как ты предложишь своим собратьям пройти через все связанные с этим трудности? Да они посмеются над тобой, а наиболее агрессивные всыплют тебе по первое число. И не потому, что они не поверят тебе. В глубинах каждого человека кроется наследственное, подспудное знание о существовании хищников.

— Маги древней Мексики, — говорил он, — видели хищника. Они называли его летуном, потому что он носится в воздухе. Это не просто забавное зрелище. Это большая тень, мечущаяся в воздухе непроницаемо черная тень. Затем она плашмя опускается на землю. Маги древней Мексики сели в лужу насчет того, откуда она взялась на Земле. Они полагали, что человек должен быть целостным существом, обладать глубокой проницательностью, творить чудеса осознания, что сегодня звучит всего лишь как красивая легенда. Но все это, по-видимому, ушло, и мы имеем теперь трезвомыслящего человека.

— Что ты говоришь, дон Хуан? — еле смог спросить я.

Мне стиснуло гортань, и я с трудом мог дышать.

— Я говорю, что то, что выступает против нас, — не простой хищник. Он весьма ловок и изощрен. Он методично делает нас никчемными. Человек, которому предназначено быть магическим существом, уже не является таковым. Теперь он простой кусок мяса. Заурядный, косный и глупый, он не мечтает больше ни о чем, кроме куска мяса.


— Этот хищник, — сказал дон Хуан, — который, разумеется, является неорганическим существом, в отличие от других неорганических существ, невидим для нас целиком. Я думаю, что будучи детьми, мы все-таки видим его, но он кажется нам столь пугающим, что мы предпочитаем о нем не думать. Дети, конечно, могут сосредоточить на нем свое внимание, но окружающие убеждают их не делать этого.

— Все, что остается людям, — это дисциплина, — продолжал он. — Лишь дисциплина способна отпугнуть его. Но под дисциплиной я не подразумеваю суровый распорядок дня. Я не имею в виду, что нужно ежедневно вставать в полшестого и до посинения обливаться холодной водой. Маги понимают под дисциплиной способность спокойно противостоять неблагоприятным обстоятельствам, не входящим в наши расчеты. Для них дисциплина — это искусство, искусство неуклонно противостоять бесконечности, не потому, что ты силен и несгибаем, а потому, что исполнен благоговения.

— И каким же образом дисциплина магов может отпугнуть его? — спросил я.

— Маги говорят, что дисциплина делает сверкающую оболочку осознания невкусной для летуна, — сказал дон Хуан, внимательно всматриваясь в мое лицо, как будто стараясь разглядеть в нем какие-либо признаки недоверия. — В результате хищники оказываются сбиты с толку. Несъедобность сверкающей оболочки осознания, как мне кажется, оказывается выше их понимания. После этого им не остается ничего, как только оставить свое гнусное занятие.

— Когда же хищники на какое-то время перестают поедать нашу сверкающую оболочку осознания, — продолжал он, — она начинает расти. Говоря упрощенно, маги отпугивают хищников на время, достаточное для того, чтобы их сверкающая оболочка осознания выросла выше уровня пальцев ног. Когда это происходит, она возвращается к своему естественному размеру.
Маги древней Мексики говорили, что сверкающая оболочка осознания подобна дереву. Если ее не подрезать, она вырастает до своих естественных размеров. Когда же осознание поднимается выше пальцев ног, все чудеса восприятия становятся чем-то само собой разумеющимся.

— Величайшим трюком этих древних магов, — продолжал дон Хуан, — было обременение разума летуна дисциплиной. Они обнаружили, что если нагрузить его внутренним безмолвием, то чужеродное устройство улетучивается, благодаря чему тот, кто практикует это, полностью убеждается в инородности разума, которая, разумеется, возвращается, но уже не такая сильная, после чего устранение разума летуна становится привычным делом.
Так происходит до тех пор, пока однажды он не улетучивается навсегда. О, это поистине печальный день! С этого дня тебе приходится полагаться лишь на свои приборы, стрелки которых оказываются практически на нуле. Никто не подскажет тебе, что делать. Чужеродного разума, диктующего столь привычные тебе глупости, больше нет.

Утверждения дона Хуана сбили меня с толкну. Я решил, что он либо явно ненормален, либо говорит нечто столь душераздирающее, что у меня внутри все похолодело. Вместе с тем я заметил, насколько быстро я вновь обрел способность отвергать все им сказанное. После мгновенного замешательства я рассмеялся, как будто дон Хуан рассказал мне анекдот. Я даже слышал свой голос, говоривший: «Дон Хуан, дон Хуан, ты неисправим!»

Дон Хуан, казалось, понимал все, что со мной происходит. Он качал головой и возводил очи горе в шутливом жесте отчаяния.

— Я настолько неисправим, — сказал он, — что собираюсь нанести по разуму летуна, который ты в себе носишь, еще один удар. Я хочу открыть тебе одну из самых необычных тайн магии. Я расскажу тебе об открытии, на проверку которого магам потребовались тысячелетия.

Он взглянул на меня и ухмыльнулся.

— Разум летуна улетучивается навсегда, — сказал он, — когда магу удается подчинить себе вибрирующую силу, удерживающую нас в виде конгломерата энергетических полей. Если маг достаточно долго будет сдерживать это давление, разум летуна будет побежден. И это как раз то, что ты собираешься сделать — обуздать энергию, удерживающую тебя как целое.

Я отреагировал на это в высшей степени необъяснимым образом. Что-то во мне буквально вздрогнуло, как будто получив удар. Меня охватил необъяснимый страх, который я тут же связал со своим религиозным воспитанием.

Дон Хуан смерил меня взглядом.

— Ты испугался Божьего гнева, не так ли? — спросил он. — Успокойся. Это не твой страх; это страх летуна, ведь он знает, что ты поступишь в точности так, как я тебе говорю.

Его слова отнюдь не успокоили меня. Я почувствовал себя хуже. Судорога буквально корежила меня, и я ничего не мог с ней поделать.

— Не волнуйся, — мягко сказал дон Хуан. — Я точно знаю, что эти приступы пройдут очень быстро. Разум летуна не столь силен.

Как и предсказывал дон Хуан, через какое-то мгновение все закончилось. Сказать, в который уже раз, что я был сбит с толку, значило бы не сказать ничего. Со мной впервые, будь то в связи с доном Хуаном или нет, было так, что я буквально не мог понять, где верх, а где низ. Я хотел встать с кресла и пройтись, но был насмерть перепуган. Меня переполняли разумные суждения и одновременно детские страхи. Меня прошиб холодный пот, и я глубоко задышал. Откуда-то всплыла душераздирающая картина: мечущиеся черные тени, заполонившие все вокруг меня.

Я закрыл глаза и опустил голову на подлокотник кресла.

— Не знаю, что и делать, дон Хуан, — сказал я. — Ты сегодня просто разбил меня наголову.

— Тебя терзает внутренняя борьба, — сказал дон Хуан. — В глубине души ты согласен, что не в силах спорить с тем, что неотъемлемая часть тебя, твоя сверкающая оболочка осознания, готова служить непостижимым источником питания столь же непостижимым существам. Другая же часть тебя всеми силами восстает против этого.

— Подход магов, — продолжал он, — коренным образом отличается тем, что они не чтут договоренности, в достижении которой не принимали участия. Никто никогда не спрашивал меня, согласен ли я с тем, что меня будут пожирать существа с иным осознанием. Родители просто ввели меня в этот мир в качестве пищи, такой же, как они сами, вот и все.

[Айвенго]

— Я хочу, чтобы ты скрестил ноги и вошел во внутреннее безмолвие, — сказал он. — Предположим, ты решил выяснить, какие статьи ты можешь привести в доказательство или же в опровержение того, чем я просил тебя заняться в твоей научной среде. Войди во внутреннее безмолвие, но не засыпай. Это не путешествие по темному морю осознания. Это видение из внутреннего безмолвия.

Мне было довольно трудно войти во внутреннее безмолвие, не уснув. Желание уснуть было почти неодолимым. Все же я совладал с ним и обнаружил, что всматриваюсь в дно долины из окружающей меня непроглядной тьмы. И тут я увидел нечто, от чего меня пробрал холод до мозга костей. Я увидел огромную тень, футов, наверное, пятнадцати в поперечнике, которая металась в воздухе и с глухим стуком падала на землю. Стук этот я не услышал, а ощутил своим телом.

— Они действительно тяжелые, — проговорил дон Хуан мне на ухо.
Он держал меня за левую руку так крепко, как только мог.

Я увидел что-то, напоминавшее грязную тень, которая ерзала по земле, затем совершала очередной гигантский прыжок, футов, наверное, на пятьдесят, после чего опускалась на землю все с тем же зловещим глухим стуком. Я старался не ослабить своей сосредоточенности. Мною овладел страх, не поддающийся никакому рациональному описанию. Взгляд мой был прикован к прыгающей по дну долины тени. Затем я услышал в высшей степени своеобразное гудение — смесь хлопанья крыльев со свистом плохо настроенного радиоприемника. Последовавший же за этим стук был чем-то незабываемым. Он потряс нас с доном Хуаном до глубины души — гигантская грязно-черная тень приземлилась у наших ног.

— Не бойся, — властно проговорил дон Хуан. — Сохраняй свое внутреннее безмолвие, и она исчезнет.

Меня трясло с головы до пят. Я твердо знал, что, если не сохраню свое внутреннее безмолвие, грязная тень накроет меня подобно одеялу и задушит. Не рассеивая тьмы вокруг себя, я издал вопль во всю мощь своего голоса.
Никогда я не чувствовал себя таким разозленным и в высшей степени расстроенным. Грязная тень совершила очередной прыжок, прямиком на дно долины. Я продолжал вопить, дрыгая ногами. Мне хотелось отшвырнуть от себя все, что могло прийти и проглотить меня, чем бы оно ни было. Я был столь взвинчен, что потерял счет времени. Вероятно, я потерял сознание.

Придя в себя, я обнаружил, что лежу в своей постели в доме дона Хуана. На моем лбу лежало полотенце, смоченное ледяной водой. Меня лихорадило. Одна из женщин-магов из группы дона Хуана растерла мне спину, грудь и лоб спиртовым настоем, но это не принесло мне облегчения. Огонь, который жег меня, исходил изнутри. Его порождали гнев и бессилие.

Дон Хуан смеялся так, как будто на свете не было ничего смешнее того, что со мной произошло. Взрывам его смеха, казалось, не будет конца.

— Никогда бы не подумал, что ты примешь видение летуна так близко к сердцу, — сказал он.

Он взял меня за руку и повел на задний двор, где полностью одетым, в обуви, с часами на руке и прочим окунул в огромную лохань с водой.
— Часы, мои часы! — вскричал я.
Дон Хуан зашелся смехом.
— Тебе не следовало надевать часы, отправляясь ко мне, — сказал он. — Теперь им крышка!
Я снял часы и положил их на край лохани. Я знал, что они водонепроницаемы и с ними ничего не могло случиться. Купание очень помогло мне. Когда дон Хуан вытащил меня из ледяной воды, я уже немного овладел собой.

— Совершенно нелепое зрелище! — твердил я, не в силах сказать ничего более.

Хищник, которого описывал мне дон Хуан, отнюдь не был добродушным существом.
Он был чрезвычайно тяжелым, огромным и равнодушным.
Я ощутил его презрение к нам.
Несомненно, он сокрушил нас много веков назад, сделав, как и говорил дон Хуан, слабыми, уязвимыми и покорными.

[Andrew Lever]

Спасибо, друг!

[А-33-Я]

..ну случилось, что любознательный учёный заловил команду блох и поменял их среду... карма у них такая... дхарму следует выполнять.

а мы и есть, те блохи в банке

ну... можно и так сказать...

тогда аззя одна из самых счастливых блох
меньше знает - лучше спит...
а соратники по цеху?! да хотя бы здесь, на Безмолвии... - это же - ухтыж...!

Айвенго, а ты? ты ощущаешь себя каким?

[А-33-Я]

Айвенго, как всегда, за тексты
если бы где-то , сидя за чашкой чая или кофе, ты сидел бы напротив, у меня был бы ряд вопросов относительно пищевой цепочки...
однако чашки чая или кофе напротив которой сидел бы ты нету, поэтому воспользуемся " здесь" и скажу вот что: то, что является взаимовыгодным энергообменом, часто высветляют только одной стороной: тебя хотят сожрать... при этом не учитывают другую: чтобы что-то сожрать, это что-то нужно вырастить, кормить, ухаживать, заботиться, создавать нужные условия и нужную среду...

бесспорно, что уровни разные... "фермеры" разные...
но суть одна и та же: сначала накормить, потом съесть... ну если вопрос рассматривать именно в этой плоскости...

[Sadovod]

Нет, все эти тюрьмы совершенно одинаковые и их совсем немного. Только люди, которые в них попали разные.

Андрей, а что вы имеете в виду под тюрьмой?

[Andrew Lever]

Айвенго, как всегда, за тексты
если бы где-то , сидя за чашкой чая или кофе, ты сидел бы напротив, у меня был бы ряд вопросов относительно пищевой цепочки...
однако чашки чая или кофе напротив которой сидел бы ты нету, поэтому воспользуемся " здесь" и скажу вот что: то, что является взаимовыгодным энергообменом, часто высветляют только одной стороной: тебя хотят сожрать... при этом не учитывают другую: чтобы что-то сожрать, это что-то нужно вырастить, кормить, ухаживать, заботиться, создавать нужные условия и нужную среду...

бесспорно, что уровни разные... "фермеры" разные...
но суть одна и та же: сначала накормить, потом съесть... ну если вопрос рассматривать именно в этой плоскости...

Интересный ракурс, Марина. Браво!

[Андрей Осипов]

Нет, все эти тюрьмы совершенно одинаковые и их совсем немного. Только люди, которые в них попали разные.

Андрей, а что вы имеете в виду под тюрьмой?

Географически это личное сознание, не выходящие за пределы тела. Когда тело человека, вместо храма души превращается в ее тюрьму.

Опишу иначе.
Когда человек во многом реагирует не на то, что у него снаружи, а на образы внутри (тот же страх, например), которые эту самую наружу заменяют. Когда он реагирует не на реальность, а на свои иллюзии. И реагирует достаточно жёстко и несознанно. Он считает, что его внутренние образы и мысли о других людях и происходящем правильные.

Все то, что ты написал о себе, только без осознавания, когда все эти обиды, вина, страхи находятся ниже уровня осознания. Когда человек не знает, что он боится, что его обижают, но поддается на эти эмоции, описывая их как рациональное, осознанное поведение. Когда он о них не знает, считая такое поведение естественным. Он очень уверенно опишет причины своего поведения. Он считает что его поведение и его реакции имеют рациональные, объективные причины. Для него это очевидно. Именно об этом написал Марк Твен, что "Человека легче обмануть, чем объяснить, доказать ему, что его обманули."

[А-33-Я]

Интересный ракурс, Марина. Браво!

Браво на Браво!!!
ты меня угостил уже двумя большими конфетами "Браво" ...
______________________
пишу сейчас этот коммент и вспомнился короткий период, когда мне хотелось дарить цветы женщинам-бомжам...
они вечно парочками ошивались возле мусорников нашего дома...
парочки разные были... бывали и такие от которых струилось столько любви и тепла... но таких было единицы...

так вот...никогда не забыть как вспыхивали от удивления женские замученные глаза:
- это мне?
- это вам...
- за что?
- просто так...

почему-то вспомнилось... может быть потому, что так много мелочей, которыми может порадовать один человек другого... и так редко это делается...

Ночь, абсолютная свобода
От заката до восхода,
Только что с ней делать вновь?
День, абсолютная свобода
И в любое время года.

- Научись дарить Любовь!

и в любое время года Научись Дарить Любовь!!!

[А-33-Я]

...самое время здесь этому лежать...
... ...

Если вы не можете отказать себе в чем-либо, например, в мороженом, то мороженое управляет вами. Если вы ограничиваете себя в мороженом – то оно имеет над вами двойной контроль. Поскольку теперь к дискомфорту по поводу его отсутствия примешивается ненависть к себе и чувство вины в случае, если вы не смогли удержаться. Если же вы полностью отрицаете мороженое – то оно властвует над вами, ведь ему удалось отрезать кусочек вашей реальности.

Также – с остальными желаниями: алкоголь, секс, сигареты, деньги, адреналин. Бросить курить сложно не вследствие химической зависимости, а потому что бросающий зависит от сигарет куда больше курящего. Борющийся за демократию оппозиционер никогда не станет свободным гражданином – он раб борьбы. Монах-аскет никогда не победит "страсть плоти" – он останется рабом отрицания. Принятие и отторжение – всего лишь метаморфозы зависимости.

Мудрость заключается не в самоограничении, не в тотальной аскезе, а в балансе. Вы становитесь свободными от своих желаний тогда, когда сохраняете внутренний комфорт, вне зависимости о того, получаете ли вы желаемое или нет. Прелесть такой свободы в том, что вы – неуязвимы.
Вы счастливы или ... счастливы.

[Andrew Lever]

А-33-Я, чьё последнее? Похоже очень на принципы Саентологии, кто создал эту цитату?

[Andrew Lever]

так вот...никогда не забыть как вспыхивали от удивления женские замученные глаза:
- это мне?
- это вам...
- за что?
- просто так...

почему-то вспомнилось... может быть потому, что так много мелочей, которыми может порадовать один человек другого... и так редко это делается...

viewtopic.php?p=266914#p266914